— Бр-р-р!.. ох-хх-х… господи!!!
— Чуть посильнее… ну-ну, выдохни и как следует протолкнись. Ты же можешь, если захочешь, Джофф!
После мучительной минуты или около того левое плечо Джоффа прошло в дыру. Я положил руку ему на голову, расставил пальцы и как следует толкнул. Это было поразительно долгое падение. Плеск долго отдавался от стен.
— Джофф?
Нет ответа.
Я пошел к хижине другой тропкой.
Посмотрев в крохотное заднее оконце, я увидел, как толстяк заваривает чай, стоя возле ржавой старой плиты, которая топилась дровами. Я прошел к парадному крыльцу и подождал у входа.
Много ждать не потребовалось. Он вышел из скрипучей парадной двери и встал на веранде, вглядываясь в ночь.
— Привет, толстяк.
Он завопил и подпрыгнул на полметра вверх. Потом он медленно повернулся.
— Слушай, приятель, — начал он.
Я направил на него пистолет.
— Я хочу услышать от тебя правду.
Он проглотил слюну.
— Ты и так все знаешь.
— Сколько времени вы должны были держать меня здесь?
— Пока Зейк не пришлет за тобой.
— Сколько времени бы это заняло?
— Не знаю. Он просто сказал какое-то время подержать тебя тут, и чтобы все было тихо.
— Ладно. Как далеко отсюда до «Хливкого Шорька»?
— Недалеко. Два километра, может, чуть больше.
— В каком направлении?
Он показал в направлении, прямо противоположном сортиру.
— Иди вот по этой тропинке. Когда выйдешь на дорогу, поверни налево и иди примерно полкилометра до развилки. Там поверни направо. Эта дорога приведет тебя прямо в «Хливкий Шорек».
— А сколько отсюда до дороги?
— Примерно десять минут хорошим шагом.
— И что, вы двое несли меня всю дорогу?
Он покачал головой.
— Нет, один из парней покрупнее перебросил тебя через плечо.
Я шагнул к нему.
— Ты уверен насчет того, куда мне идти?
Он решительно закивал головой.
— Сейчас я тебя не стану убивать, — сказал я спокойно. — Но если я обнаружу, что ты меня обманул, я вернусь.
— Клянусь, что не обманывал!
— Кстати, спасибо за воду, она была вполне ничего, а с твоей стороны это было вполне приличным поступком.
От облегчения лицо его обмякло.
— Да ладно, чего там. Джофф иногда бывает грубоват, он не… — толстяк посмотрел в направлении сортира с озабоченным выражением лица. — А что ты с ним сделал?
— Он обедает. Скажи мне, это здоровенное лиловое существо у тебя за спиной опасно?
Он рассмеялся, поворачиваясь, чтобы посмотреть.
— Не беспокойся на этот счет. После травки и не такое…
Я стукнул его рукояткой пистолета, и он упал врастяжку, прямо в грязь. Потом я снова заволок его в хижину. Когда я покончил с этим, голова у меня гудела так отчаянно, что я подумал, уж не идет ли из нее кровь. Но кровь не шла. Вот чаю бы действительно неплохо. Мне хотелось начать уносить отсюда ноги как можно скорее, но все же мне надо было немного прийти в себя. Я налил кипящую воду из ржавой кастрюльки в чайник и закрыл крышку. Тропинка через лес в ночи на незнакомой планете может оказаться очень и очень опасной, если не сказать, что браться за такое в моем теперешнем состоянии — форменная глупость, но мне надо было как можно скорее попасть в «Хливкий Шорек». Я очень беспокоился за Дарлу и остальных. Конечно, трудно было поверить, что Мур мог безнаказанно похитить и задержать где-либо у себя шестерых взрослых людей и инопланетянку, но надо было считаться с тем, что он мог владеть хоть всей планетой, и потому действовать безнаказанно.
Нет, я прекрасно понимал, чья незримая рука тут сработала. Прендергаст. Хозяин и капитан «Лапуты» представлял из себя такую силу, что с ней приходилось считаться во внешних мирах. Корабль, должно быть, каким-то образом прихромал в порт. Посыльные в быстрых, хороших автомобилях были немедленно разосланы с моим описанием и указанием перехватить меня и конфисковать ту «карту», которая у меня была. Мур, наверное, захватил Винни. Бедняга, должно быть, она напугана до смерти. И им обязательно нужна Дарла как переводчик. Может быть, для пущей безопасности, они захватят и остальных.
Связать толстяка оказалось трудным делом, поскольку поблизости не было никаких веревок. Это было странно для хижины дровосека, чтобы в ней не оказалось веревок. Видимо, толстяк не зарабатывал себе на жизнь. Мне пришлось разодрать простыни на полоски тупым кухонным ножом. Я связал его, как только мог — он все еще был совершенно без сознания, и похоже было, что он так и останется. Я подтащил его к койке и взвалил на нее.
