Хо-хо.
Почему Шон забыл упомянуть про всякое стреляющее железо у себя в машине? В своих машинах все возят оружие — и вот, пожалуйста, вот они тут, под передними сиденьями. Наши захватчики весьма необдуманно поступили, когда не стали обыскивать машины. Но они полностью полагались на жезл мечтаний. Я выбрал тяжелое лучевое оружие рикксианского производства.
Единственный план атаки, который мог меня спасти, как я понимаю — это нападение, решительное, дерзкое, фронтальная атака. Или атака сзади — понимайте, как хотите. Мне придется проползти через переходную трубу и… что тогда? Я почувствовал, как во мне нарастает холодное бешенство, которое было еще убийственнее и сильнее, чем тогда, на Голиафе. Или на Высоком Дереве. Четвертый раз, меньше чем за два месяца, меня запирают и ловят, держат взаперти против моей воли! Во мне горел гнев. Я был более чем готов просто прокатиться по переходной трубе и начать палить во всю ивановскую. Я бы перестрелял их всех, до последней гадины. Мур, я бы сперва справился с Муром, просто из-за его заносчивого самодовольства и предательского дружелюбия, с каким он меня встречал. Потом Уилкса, если только тот был неподалеку. Его я бы просто разрезал на кусочки вручную, медленно, при этом посадил бы Сэма в первый ряд, чтобы тот мог посмотреть. И любой другой, кто принимает в этом участие, тогда получил бы сполна по заслугам. Я бы уж в этом постарался. Единственное, что удержало меня от того, чтобы прямо сейчас рвануть в переходник и начать палить в кого попало, так это мысль, что Карл может как раз быть там и оказаться посреди всего этого безобразия. Поэтому я полз, как десантник. У дальнего конца переходника я остановился. Люк был немного приоткрыт, поэтому мне были слышны голоса.
Все они были уж очень знакомы.
Я приоткрыл люк побольше и посмотрел в щелку.
Джофф и толстяк сидели в уголке за кухонным столом и играли в карты. Над ними стоял и болел за них наш старый друг Краузе, тот самый общительный морячок, который заставил нас претерпеть столько неприятностей на Плеске. Я более или менее сквитался с этими тремя, особенно с Джоффом, хотя я теперь очень пожалел, что не пристрелил гада, пока имел такую возможность.
Кто-то еще вошел через люк в каюту. Я его не видел, но знал, чей это голос.
— Вы двое будете играть в карты и в судный день! — прорычал Зейк Мур.
— Да делать-то особенно нечего, хозяин, — сказал неловко толстяк.
— Вы прекрасно могли бы, долбаные черти, собрать что-нибудь поесть. У вас тут кухня, понимаете: кухня! А вы и не заметили?
— Помилуй, Зейк, — сказал Джофф, — очень трудно было взламывать этот сейф.
— Заткнись и вынеси вот это Дарреллу и Жюлю, — рявкнул Мур.
Джофф уронил на стол карты и поймал черный кубик в ладонь.
— А ты займись едой, — добавил Зейк толстяку.
Я рывком распахнул люк и направил ружье на пузо Мура.
— Слопай-ка вот это, ты, мать твою разэтак!
Немая сцена: Мур с раскрытым ртом стоит перед люком. Толстяк застыл, наполовину поднявшись со стула. Джофф держит в руке кубик и таращится на меня. Краузе окаменел.
А я стою, прижимая к пузу чудовищной силы оружие и думаю, найдется ли во мне сила, чтобы срезать из такой вот пушки человека, пусть даже такого человека, как этот Мур и остальные из его компании — массовое убийство, вот что это такое. Или нет?
Кто-то, сделайте хоть одно движение, немо умолял я. Тогда мне будет легче пристрелить кого-нибудь.
Но никто не пошевелился.
— У нас… твой друг, — сказал осторожно Мур, очень аккуратно и нерешительно.
— Ты все равно мертвец, — сказал я.
— У меня есть еще люди, — продолжал Мур. — Снаружи. Ты никогда…
— Ты мертвец, — ответил я.
Молчание.
— Я ничего не могу сделать, Зейк, — раздался голос Кори Уилкса.
В воздухе висел вопрос, который становился главным: и что теперь?
Вопрос медленно опустился на мои плечи, стал огромной тяжестью, которая словно пригибала меня к полу. В это время всякие колесики-винтики бешено крутились у меня в голове. Мой первый выстрел должен быть в центральное процессорное устройство, надо вышибить личность Уилкса напрочь и взять на себя страшный риск того, что можно повредить драгоценную матрицу Сэма. Я примерно знал, где матрица. Но угол выстрела был очень неблагоприятный. Думай, думай.
