искусство.
Но сможем ли мы вообще когда-либо узнать, что оно существует? Сможем ли его познать?
Это, разумеется, будет невероятно трудно. Но не надо отчаиваться! Вспомните: совсем недавно, еще в середине двадцатого века, большинство деятелей науки и искусства не верили даже в то, что язык дельфинов может быть расшифрован человеком и окажется безусловно достойным его внимания! Возможно, через сто лет кто-то так же посмеется и над нашими сегодняшними опасениями. «Представьте себе, — скажет некий фитолингвист note 4 литературному критику-эстету, — ведь они тогда даже языка баклажанов не знали!» И оба снисходительно улыбнутся, наденут рюкзаки и отправятся к пику Пайка note 5, чтобы прочесть в оригинале недавно дешифрованные стихи лишайника, записанные на северной стороне его вершины.
И вместе с ними или чуть погодя туда поднимется еще более хитроумный исследователь, настоящий искатель приключений, — первый геолингвист, который, не обращая особого внимания на изящную, но недолговечную поэзию лишайника, прочтет еще менее коммуникативные, еще более пассивные, совершенно вневременные, холодные, вулканические стихи гор, в которых каждая скала — одно-единственное слово, сказанное Бог весть когда самой Землей, плывущей в бесконечном одиночестве и в бесконечном сообществе — во Вселенной.
