— Что случилось, гражданин? Да вы не кричите. Вот вам бумага, изложите всё в письменном виде.
Потанин почувствовал, что попал в липкую обстановку, где всё идёт законным путём к каждый твой шаг будет вязнуть в формальностях. Писать бумагу, когда ребёнок твой в машине, а машину гонят неизвестно куда и неизвестно кто. Кричать? Биться головой о стенку? И сможет ли он сейчас вообще писать?
Капитан Досметов мучился желудком. Мало кто знает, что острый гастрит уже давно стал профессиональной болезнью оперативников. Обыватель ведь как судит о работе милиции? Бездельники, взяточники, шкурники. Но есть в милиции такие отделы, где чаще всего удаётся поесть хорошо если один раз в сутки, да и то всухомятку А человеческих бед за время своей работы в органах он столько повидал, что стал к ним… ну не равнодушен, а как-то спокоен, что ли. Да и то сказать, человек ведь ко всему привыкает, а уж к чужому горю особенно. Поэтому он сейчас и протягивал посетителю чистый лист бумаги:
— Напишите заявление.
Но в это время зазвонил телефон, а Потанин возмутился:
— Какие бумажки?! Угнали машину, а в ней грудной ребёнок!
Капитан глянул на посетителя и стал слушать, что ему говорят по телефону.
— Слушай, джаным, — услышал он в трубке голос Володи Салакаева, начальника угрозыска, — срочного ничего? Посплю пару часов, пока начальства нет.
— Володя, тут ЧП. Угон машины. Пошлю к тебе?
— Может, ты их куда подальше пошлёшь? Я сутки не спал, — посетовал Салакаев. — Эти ротозеи бросают машины, а мы тут…,
— Володя, в машине грудной ребёнок, — пояснил капитан. Он-то знал, что Салакаев последние сутки действительно не спал.
— Грудной ребёнок? Так чего же рукава жуёшь? Мигом ко мне!
Досметов подозвал к себе отошедшего к жене Потанина:
— Быстро на третий этаж. Комната тридцать девять, к капитану Салакаеву. Вам повезло.
Потанин в иной обстановке и возмутился бы. Что значит повезло, когда ты обращаешься в органы охраны порядка? Но даже он, в таком состоянии, уразумел, что ни тревоги, ни сигнальной сирены не будет. Для него пропажа дочери — катастрофа, равная гибели всего сущего, а здесь это только один из случаев, каких бывает в сутки сотни. И если ему повезло, что какой-то капитан Салакаев оказался на месте, то это и надо считать везением.
Капитан Салакаев в эту ночь брал с группой захвата банду, но ведь мало её взять, нужно немедленно, по горячим следам написать обстоятельный рапорт. И эта бумажная процедура заняла у утомлённого, взвинченного пережитой опасностью человека ещё три часа. Салакаев кипел от негодования, ведь нужно завести, наконец, компьютер. Но нет, говорят, лазерных принтеров… Вот и делают оперативника бюрократом: возьми банду (это твой долг), но ещё будь добр, напиши эти бумаги…
Однако благодаря этому он и не ушёл утром домой отдыхать, а Потанину дежурный объяснил всё просто — повезло. Может быть и хорошо, что Потанин не знал, чему он обязан своим везением.
Таня шла за мужем на этаж обречённо, уже ни на что их надеясь. Она почему-то считала, что всё кончено, девочка пропала навсегда, а эти хождения по кабинетам только затягивает мучения. Сергей, как мог, поддерживал её, но слова уже не могли что-либо изменить, ведь он и сам не слишком верил а благополучный исход. Такие кражи легко не вскрываются. Он, как и все современные люди, знал, что детей крадут и, чаще всего, они исчезают для родителей навсегда. Когда вымогают выкуп, родители по крайней мере знают, что ребёнок хотя бы жив, но ведь нередко детей крадут совсем по другим причинам.
Они поднимались на третий этаж, раздавленные горем. Но шли, потому что в этом была их последняя надежда. Другого выхода у них просто не было.
