Алик отъехал еще с километр и только потом остановил машину. С кривой улыбкой на полных губах он вышел из машины:
Зойка не сразу поняла, что он задумал, но сверток с ребёнком взяла на руки и тоже вышла.
Ловко, по-хозяйски, Алик открыл чужой багажник и нашел тяжелый молоток.
— Ты чего это? — испугалась Зойка.
— Чего? Сейчас мы его по башке — пищать больше не будет. — Алик со зловещей улыбкой поиграл молотком в руке. — Подставляй калган.
Зойка даже не осознала, чего требует от нее Алик, и отвернула одеяльце. Ребенок, уже заплаканный, поспешно улыбнулся Зойке. Зойка глянула на Алика и инстинктивно отпрянула от него:
— Нет!
— Ты чё? Давай голову!
— Нет, нет!!!
— Давай, говорю! Зачем он нам? Орать еще тут будет.
Зойка, увидев перекошенное, бледное лица Клыча, поняла, что он сейчас этим молотком вот так просто убьет ребенка и ничто его не остановит. Она испугалась и от испуга кинулась на хитрость.
— Клычок, не надо убивать. Ты послушай меня, Клычок…
— А зачем нам такой след? — Клыч уже надвигался на нее.
— Клычок, это же мокруха! За это вышка, Алик! Нам обоим вышка! Не надо мокрухи, Клычок, за угон, даже если застукают, три года дадут. Не больше. А за этого недоноска вышка, понимаешь? Клычок, не пачкай нас кровью, за это нас шлепнут, и всё.
Она говорила, говорила, торопясь высказать все, и понимала, что в потоке ее слов спасение. Алик все же слушал ее, хотя еще не остыл.
— Ну и что? Так и будем его возить? Тюкну, и в речку, — настаивал Алик, но уже не так свирепо.
— Не надо, миленький Клычок, этого делать. Пас будут искать, пока не найдут, а там уже никто нас не спасет. Указ недавно был, за кражу детей — расстрел. Сама читала в газете, по телеку слушала…
— Ну и что с ним делать будем?
— Да прямо здесь, здесь оставим. На дороге прямо, вон там, под деревом… зато живого. Если что, ничего и не видели, ничего не знаем.
— Машину-то искать будут, — Алик откровенно заколебался. При всем нахальном характере упоминание о «вышке» его значительно охладило. Он постепенно сдавался.
— Ну и что ты с ним делать будешь? Вот течет канал, сунь ею туда.
— Что ты, Клычок! — суетилась Зойка, лишь бы не обозлить Клыча, — я его вот сюда, иод кустик, и пусть себе лежит, какое нам дело. А про машину скажем, тут ее нашли. Правда же, Клычок?
Она уложила сверток с ребенком под куст тутовника и села в машину:
— Поехали на озера.
Алик в досаде швырнул под ноги молоток, сел рядом с Зойкой, запустил мотор и включил скорость.
— Клычок, я есть хочу, — виновато протянула Зойка, искоса глянув на Алика.
Он промолчал, потому что и сам давно почувствовал голод, по кроме этой отмычки он из дома утром ничего не взял.
Через пару километров показалась арка с надписью «Зона отдыха «Голубые озера». И Алик, не заезжая в зону, остановил машину у края дороги.
— Пошли купаться, Зойка.
На Голубых озерах в будние дни никого не бывает. Они покупались в ближнем к дороге озеру, но и от этого настроения не прибавилось. Сказывались усталость и голод.
— Поехали, — как-то нехотя поднялся Алик, — одевайся.
Когда они дошли до машины, Зойка остановилась около задней дверцы:
— Знаешь, Алик, я дальше не поеду.
— Да ты что? — задохнулся Алик. — Что тут делать собираешься?
— Я к ребенку вернусь, Алик. Он один там…
— Ты что, сука! — заорал на нее Алик. — Заложить захотела?
И от отчаяния, от безысходности, которые он еще полностью не осознал, он изо всех сил ударил ее по лицу. Она упала около задних колес, и он, еще несколько раз ударив ее ногой, обутой в кроссовку, завел машину. Подумал, зло крутнул головой и включил с большим трудом заднюю скорость, чтобы колесами раздавить, расплющить эту дрянь. Ведь он машину брал, чтобы перед ней похвастаться, с ней покататься, а она, она…
