— Устала? — нежно спросил я, приблизившись к моему капитану разведки и видя как сильно вздымается её грудь при каждом вдохе. Из-за того что я старался всеми силами игнорировать её стремление ко мне, сейчас она оказалась единственной, кто мог выполнять необходимые задачи. На эту девочку всегда можно было положиться, и даже этот раз не был исключением. Вот только, почему-то, теперь я чувствую себя немного виноватым перед ней.
— Немножко, — кивнула она, переведя дух. — Нужно что-то ещё?
Даже если она смертельно устала, первым делом подумала, что я пришёл сюда ради новых поручений.
Вытянув руку вперёд, я осторожно положил её на тёплую щёку оцепеневшей гоблинши. Легонько повёл пальцем, ощущая нежность её кожи и улыбнулся так мягко, как никогда не делал ранее.
— Прости, — тихо сказал я, ловя на себе оцепеневший взгляд, плавно перерастающий в смущение. Я помню, как она смотрела на сестёр, носящих у груди новорождённое потомство. Даже если Тихая умна, инстинкты гоблинов никуда из неё не уходили. Я прекрасно могу её понять и не могу не восхищаться стойкостью, с которой она всё это принимает.
— Атаман? — На растерянном лице самой красивой гоблинши блеснул последний лучик опустившегося к земле солнца.
— Мне нравится Тихая, — сказал я, чувствуя себя пятнадцатилетним пацаном. Как ни смешно, но инстинкты гоблина никуда не уходили даже из меня. Даже если своим разумом я могу их до поры до времени сдержать, обманывать себя нет никакого смыла. Я — гоблин. Я свыкся с этим телом и всецело его принял. От моей жизни человеком уже практически ничего и не осталось, и нет ни одной причины, почему я должен и дальше эту девчонку обижать. По крайней мере, я совершенно точно больше не должен вести себя как раньше.
— Без тебя мы могли бы оказаться в беде, — сказал я, ловя на себе взгляд этих больших голубых глаз. — Мы на земле, в окружении множества племён. Под взглядом неизвестного нам бога, и неизвестно — друг он или враг. В мире, где люди стремятся всех нас уничтожить, и теперь я точно знаю, что огромной войны никому из нас не избежать. Прости, но… я хочу и дальше всецело полагаться на тебя.
— Ладно, — коротко ответила она, но осторожно подняла свою ладонь и положила её поверх другой. Той, что до сих пор нежно касалась её маленькой щеки. — Всегда.
Мне слишком о многом нужно думать. Мне слишком о многом необходимо каждый день переживать. Даже сейчас эта девочка бежала по моему зову целый день. Она смертельно устала, голодна, а завтра ей вновь придётся отправляться в путь, прихватив с собой целый отряд как только что родивших, так и новорождённых гоблинш.
— Когда-нибудь у нас с тобой будет немного больше времени, — сказал я, немного опустив свою ладонь и снова нежно проведя ей по щеке, взяв эту девочку за подбородок. — Как только у нас будет больше времени, — сказал я, сделав последний шаг вперёд и осторожно коснулся её губ своими. Тихая, оцепеневшая в моих руках легонько задрожала, словно по её телу прокатился электрический разряд и испугавшись подалась назад, растерянно хлопая глазами. Глянув на моё лицо, она подняла руку и острожно прикоснулась ей к своим губам, которые всё ещё хранили тепло моего прикосновения.
— Что это? — Спросила она, наклонив голову.
— Это обещание, — улыбнулся я, вновь сделав шаг вперёд к отстранившейся от меня гоблинше.
Всё ещё касаясь своих губ, на лице гоблинши появился яркий блеск.
— Мне нравится… обещание, — сказала она, в этот раз уже не проявляя той растерянности, что была в её взгляде мгновение назад.
— Это моё обещание, — улыбнулся я. — Обещание только для тебя.
Подавшись вперёд, я вновь хотел насладиться этим мальчишеским порывом, но в тот момент, когда я вновь протянул к ней руку, вокруг нас разнёсся громкий рокот прямо из пустующего больше суток живота.
— Ха-ха… — тихо посмеялся я, смотря как Тихая опустила свои ладони и обхватила ими свою талию. — Как я и думал, ты очень голодна. Пойдём, — сказал я, взяв её за руку и потащив в лагерь. — Надеюсь, эти козлы оставили нам что-нибудь на ужин, потому что завтра у нас на самом деле слишком много дел.
