Когда Кэтрин спала, измятая машина двигалась по опустевшему проспекту. Во всеохватывающей тишине улиц весь город казался пустым. В этом коротком предрассветном затишье, когда из аэропорта уже не взлетали самолеты, единственным звуком, который мы могли слышать, было тарахтенье болтающейся выхлопной трубы Воана. Из окна кухни я видел прислоненное к треснувшей форточке серое лицо Воана, отмеченное свежим рубцом, который напоминал яркую кожаную ленту. На мгновение я почувствовал, что все самолеты, поднимавшиеся из аэропорта, на которые он так любил смотреть, уже улетели. После того как уйдем мы с Кэтрин, он наконец останется один, будет мародерствовать по городу в своей развалюхе-машине.
Колеблясь, не разбудить ли Кэтрин, я подождал с полчаса, потом оделся и вышел во двор. Машина Воана была припаркована под деревьями проспекта. Рассветные лучи уныло отблескивали от пыльного лака. Сиденья были покрыты маслом и грязью, на заднем сиденье лежали остатки пледа и засаленной подушки. По разбитым бутылкам и смятым консервным банкам на полу я понял, что Воан несколько дней жил в машине. В очевидных припадках ярости он колотил по приборному щитку и расшиб несколько циферблатов. Некоторые включатели были вдавлены в разбитый пластиковый корпус, фрагментарно держащийся на хромированных полосках.
В гнезде зажигания торчали ключи. Я посмотрел в обе стороны проспекта. Не ждет ли меня Воан за каким-нибудь деревом? Я обошел машину, поправляя ладонью разбитые крылья. Пока я это делал, медленно сплющивалась передняя левая шина.
Спустилась Кэтрин. В свете восходящего солнца мы пошли к подъезду. Когда мы были уже совсем возле порога, в гараже заревел мотор. Сверкающая серебристая машина, в которой я сразу же узнал свою, мчалась на нас вверх по пандусу. Кэтрин вскрикнула, чуть не потеряв равновесия, но прежде чем я успел взять ее за руку, машина обогнула нас и поплыла к улице. В рассветном воздухе казалось, что мотор кричит от боли.
Больше я Воана не видел. Десять дней спустя он погиб на мосту, когда пытался врезаться на моей машине в лимузин, везущий киноактрису, которую он так долго преследовал. Его тело, заключенное в клетку машины, перелетевшей через перила моста и ударившейся в автобус, было так обезображено, что полиция сначала идентифицировала его как мое. Они позвонили Кэтрин - я в это время ехал домой со студии в Шефертоне. Когда я свернул во двор, то увидел Кэтрин, безумно бродившую вокруг ржавеющего остова «линкольна» Воана. Когда я взял ее за руку, она посмотрела сквозь мое лицо на темные ветви деревьев над головой. Я был уверен, что она ожидала увидеть на моем месте Воана, прибывшего после моей смерти, чтобы ее утешить.
Мы поехали к развязке в машине Кэтрин. По радио в сводке новостей говорили об опасности, которой актриса избежала. Мы не получали известий о Воане с тех пор, как он взял в гараже мою машину. Я все больше убеждался, что Воан был всего лишь проекцией моей собственной фантазии и одержимости и что в каком-то смысле я оставил его на произвол судьбы.
Покинутый «линкольн» лежал на проспекте. Без Воана он разлагался очень быстро. Листья с осенних деревьев устилали его крышу и проникали сквозь разбитые стекла в салон, а машина опускалась вместе с ними на землю на сдувающихся шинах. Ее запущенное состояние, болтающиеся бамперы и крылья внушали неприязнь прохожим. Шайка подростков разбила лобовое стекло и окончательно выбила фары.
Когда мы достигли места происшествия под мостом, я почувствовал, что инкогнито пришел на место собственной смерти. Недалеко произошла моя катастрофа в машине, идентичной той, в которой погиб Воан. Развязка была блокирована огромным хвостом из машин, так что мы оставили автомобиль во дворе многоэтажной стоянки и пошли на свет вращающихся в миле от нас полицейских маячков. Яркое вечернее небо озаряло весь ландшафт, отблескивая на крышах машин, словно застывших перед погрузкой для отплытия в ночь. Авиалайнеры наверху двигались, напоминая самолеты-разведчики, поднятые в воздух, чтобы руководить течением этой колоссальной миграции.
