Примечание переводчиков: Римская церковь объявила святого Иосифа да Купертино покровителем... авиации и космонавтики!
Глава 8. Великий индийский ученый сэр Джагалиш Чандра Боз
"Изобретения Джагалиша Чандра Боза в области беспроволочного телеграфа были совершенны раньше изобретений Маркони".
Уловив это дерзкое замечание, я подошел поближе к стоящей на тротуаре группе профессоров, погруженных в научный спор. Если меня побудила присоединиться к ним лишь расовая гордость, то я сожалею об этом; однако я не в состоянии отрицать, что отнесся с чрезвычайным интересом к тому факту, что Индия может играть ведущую роль и в физике, а не в метафизике.
стр. 77.
--Зачем испытывать меня?--Его спокойные глаза были полны понимания.--Неужели мне надо прибавлять хотя бы одно слово к тому, что вы слышали вчера в десять часов вечера от Самой Божественной Матери?
Учитель Махасайа правил фибрами моей души: я опфть простерся уу его ног; но на этот раз мои слезы струились от блаженства, а не от страданий и воспоминания прошлого.
--Вы думаете, что ваша преданность не тронута Бесконечного Сострадания? Матерь Божья, которой вы поклонялись в человеческой и божественной форме, не могла не ответить на вопль вашей осиротевшей души.
Кем же был этот святой с простою душой, чья малейшая просба ко Всеобщему Духу встречала столь охотное согласие? Его роль в мире была скромной, что как раз соответствовало этому человеку, самому смиренному из всех, кого я когда-либо знал. В доме на Эмхерст-стрит учитель Махасайа /1/ устроил небольшую среднюю школу для мальчиков. С его уст никогда не срывались слова порицания; в школе не было никаких правил наказаний для поддержания досциплины. В этих простых классных комнатах преподавалось нечто поистине высшее, чем математика или химия,--любовь, которую нельзя найти в учебниках. Он изливал свою мудрость духовным отношением, а не безжапелляционными предписаниями. Обуреваеый бесхитростной любовью к Божественной Матери, святой требовал внешних форм уважения не более, чем ребенок.
--Я не ваш гуру; он появится немного позднее,--сказал он мне,--Под его водительством ваши переживания будут переведены в его понятия бездонной мудрости.
Ежедневно поздно вечером я отправлялся на Эмхерст-стрит, стремясь к божественной чаше Учителя Махасайа. Она была всегда полна, и даже одной капли из нее было достаточно, чтобы переполнить все мое существо. Никогда до той поры я не склонялся ни перед кем с таким крайним почтением; а сейчас я чувствовал неизмеримую милость даже в том, чтобы ступать по тойже почве, которую освятили ступни учителя Махасайа.
--Господин, пожалуйста, наденьте эту гирлянду из чампака; я сплел ее для вас,--обратился я к нему однажды утром, держа в руках гирлянду из цветов. Но он в смущении отпрянул и несколько раз отказаллся от предложенной чести; лишь заметив, как я огорчен, он наконец улыбнулся в знак согласия:
--Так как мы оба--поклоники Матери, вы можете надеть гирлянду на этот телесный храм, как приношение Той, Которая обитает внутри!
Его широкая натура была совершенно лишена даже уголка, в котором могла бы найти себе почву какая-нибудь эгоистическая мысль.
--Давайте отправимся завтра вместе в Дакшинешвар,--сказал как-то Учитель Махасайа.--Мы посетим храм Кали, который навеки освящен моим гуру.
Учитель Махасайа был учеником божественного учителя Парамахансы Шри Рамакришны.
На следующее утро мы отправились в четырехмильное путешествие на лодке по Ганге. Мы вошли в девятикупольный храм Кали; фигуры Божественной Матери и Шивы покоились на лотосе из полированного серебра, тысяча его лепестков была высечена с поразительной точностью. Учитель Махасайа узлучал очарование. Он был погружен в свой бесконечный роман с Возлюбленной; и когда он пел Ее имя, казалось, что мое наполненное сердце разорвется подобно лотосу на тысячу кусков.
Затем мы прошли через священный двор храма и остановились в тамарисковой роще. Это дерево рассеивает особого рода манну, как бы символизирующую небесную пищу, которую раздает учитель Махасайа. Он продолжал свои божественные мольбы. Я сидел совершенно неподвижно на траве, среди розовых пушистых цветков тамариска. Временами оторвавшись от тела, я парил в возвышенных сферах.
