- Я думал, у цыганок ноги волосатые. Сегодня понял, что ошибался.
Они сидели в курилке автобазы, что за административным корпусом, - он и Варвара. Вообще, никто не знал настоящего имени цыганки. Просто звали Варварой. Злые языки говорили, что ее подобрал на вокзале и устроил на работу сам Глотов. Должность у нее была курьерская. Никто не знал, где она живет и что делает в свободное время. Приходила через день. Иногда околачивалась на территории всю рабочую смену, иногда забирала какие-то бумаги от Глотова или главбуха и сразу исчезала.
- Ты долго еще холостой будешь?
- Не берет никто.
- Ты вещь разве, чтобы брать?
- И очень дорогая. Только не каждой видно.
- Я тебя давно вижу. До косточки. И друга твоего. Уходите отсюда. Нехорошее место. Плохое...
Гун даже заерзал по скамейке, ответил делано равнодушно:
- Платят - не жалуюсь. Работа как работа.
Цыганка нагнулась к уху Климова:
- Его отравили. Точно знаю.
- Скажи еще, карты говорят, - усмехнулся Климов. - Приходи лучше вечером к нам. Мы караоке купили.
- Дурак!..
Гун и так знал, что дурак, но ничего поделать с собой не мог. Хорошо, сидя в кресле перед телевизором, критиковать какого-нибудь рохлю, не умеющего сказать девушке, что она ему нравится. Бывало, частенько в пору юности, увидев в метро хорошенькую сверстницу, загадывал: если сойдет на моей остановке, подойду и познакомлюсь... И испытывал несказанное облегчение, когда девица выходила раньше. Вот таков был Климов. Мог подойти только в подпитии, но в таком виде он девушек не интересовал.
- Сам знаю... А как твое настоящее имя?
- Зара.
- Красивое.
- А полное - Зарема.
- Что ж ты позволяешь себя Варварой звать?
- Тоже красиво.
- Зарема... Зара... - Климов как бы пробовал имя на вкус. - Но это же татарское имя.
- Я и есть татарка.
- Все тебя цыганкой считают.
- Если им так хочется, пусть. Меня мама цыганам продала еще маленькой. Нас много в семье было.
Три года он здесь работал и три года не мог объясниться. Начал с волос на ногах. Ну не дурак ли? Но почему она сказала, чтобы они уходили с автобазы?
Глава 10
ХОРОШИЛОВ
Хорошилов ждал гостя. С тех пор как из независимого бизнесмена, не всегда чистого на руку, но все-таки независимого, он превратился в одно из второстепенных звеньев в большой и разветвленной цепи "черного бизнеса", чувствовал себя неважно. Аппетит не пропал, зато появилось больше нервозности в поведении. Так бывает с человеком, который постоянно держит в себе тяжелую и неприятную информацию, грозящую бедой не только ему лично, но и его близким.
Борис Евгеньевич никогда не мучился угрызениями совести, ни в юные годы, ни теперь. Заглотить целиком не смел - кишка тонка, но покусать любого мог изрядно. И еще был трусом, а трус - это самая страшная вещь: она может подвигнуть человека на такие неблаговидные поступки, что уравняет его с подлецом.
Он отнюдь не смирился с ролью простого наблюдателя. По-прежнему жаждал больших дел и больших денег. Блеск золотого тельца не затмевал ему прочие радости. И никакие пляжи Майами или Галапагосских островов с их золотым песком не могли заменить бизнесмену пощипывающее душу чувство риска, которым сопровождались иные сделки. Провернуть двойную, тройную комбинацию и выйти сухим из воды, одурачив деловых партнеров, - это доставляло Хорошилову истинное наслаждение.
Сейчас он сам впервые оказался в положении такого партнера. И хотя риск стал несравненно большим, он решил мстить всем. Кому точно не знал. Знал, что деньги большие. Играть предстояло по-крупному. И фигуры - сплошь ферзи.
Сегодня он накрыл великолепный стол для гостя, ибо настоял, чтобы к нему приехал не просто связной, но человек ответственный. Товар в Ильи-чевске ожидался большой партией. Больше всех предыдущих.
К столу должны подать креветочный суп, филе экзотических рыб, грибочки в сметане, забайкальского омуля горячего копчения, икру черную и красную в охлажденных судках и на всякий случай рыбу-фиш. Карта вин тоже впечатляла: шампанское, "Шардоне" восемьдесят второго, "Шато Клемент", "Бордо". На курительном столике расположились каледонские табаки: меланж No 10, No 421, No 499.
