А возродит его почти век спустя… Авраам Линкольн. Именно благодаря его имени на высоком берегу Сангамона будет восстановлен деревянный городок эпохи освоения фронтира. Американцы индустриальной эпохи будут пригибать головы, входя в «лавку Берри — Линкольна», с удивлением рассматривать забытые приспособления вроде устройства для сбора золы и беседовать с «жителями» Нью-Салема, одетыми в домотканые костюмы и самодельную обувь по моде ушедшей эпохи.
Весной 1837 года адвокат Линкольн отправился на новое место жительства — в город, ставший с его помощью столицей Иллинойса. Стюарт, опытный политик и успешный адвокат, предложил ему место младшего партнёра в своей юридической конторе. Они стали сотрудничать ещё осенью, вскоре после получения Линкольном лицензии, но только 15 апреля 1837 года «Ежедневник Сангамона» официально сообщил: «Дж. Т. Стюарт и А. Линкольн, юристы, объявляют о начале совместной юридической практики. Обращаться в Спрингфилд, Хоффман Роу, второй этаж, офис № 4».
Считается, что именно 15 апреля 1837 года Линкольн появился в Спрингфилде, чтобы поселиться там (и прожить потом почти четверть века с небольшим перерывом). Большим везением для Авраама стало то, что первым, к кому он обратился в столице за помощью, оказался 23-летний Джошуа Спид. Они ещё не были лично знакомы, но Джошуа являлся большим почитателем Линкольна с того времени, как услышал и на всю жизнь запомнил его предвыборную речь про громоотвод. Вот как вспоминал сам Спид их встречу:
«Это было весной 1837 года. Он въехал в Спрингфилд на одолженной у кого-то кобыле, и вся его собственность помещалась в двух седельных сумках. Я был тогда в Спрингфилде торговцем и содержал большую лавку, где продавались мануфактура и бакалея, а также посуда, книги, лекарства, постельное бельё, матрасы — словом, ходовые товары для окрестных жителей. Линкольн вошёл в лавку с седельными сумками в руке и сказал, что хотел бы купить всё необходимое для того, чтобы обустроить спальное место для одного: матрас, наволочки, простыни, пододеяльники, подушку, покрывало… Я насчитал товара на 17 долларов. Линкольн сказал, что это довольно дёшево, но какова бы ни была сумма, заплатить он не может. Вот если я открою ему кредит до Рождества и при этом его новая работа юриста будет приносить доход, тогда он непременно заплатит. А потом добавил самым печальным тоном: „Если же у меня ничего не получится, я не представляю, когда смогу заплатить“. Когда я взглянул на него в тот момент, мне показалось, да и теперь кажется, что я никогда не видел более печального лица.
Я сказал: „Похоже, вы сильно переживаете от того, что вынуждены просить одолжения, но я могу предложить вам план, который поможет избежать долгов и при этом свести концы с концами. У меня наверху есть большая двуспальная кровать, и вы можете спать там рядом со мной“. — „Где ваша комната?“ — спросил он. „На втором этаже“, — ответил я и указал на витую лестницу, поднимавшуюся из лавки наверх.
Он подхватил свои седельные сумки, поднялся в комнату, бросил их там на пол и вернулся с явно переменившимся настроением. С нескрываемым удовольствием он воскликнул: „Что ж, Спид, вот я и переехал!“ Ему было тогда 27 лет; юрист без клиентов и без денег, всё состояние которого умещалось в двух седельных сумках»>{87}.
С этого момента Спид стал ближайшим другом Линкольна — несмотря на серьёзные расхождения в политических взглядах, в том числе в вопросе о рабстве.
Нашёлся ещё один «добрый самаритянин», Уильям Батлер, клерк из местного суда. Из уважения к Линкольну он предложил ему столоваться у себя, ни словом не упоминая о плате. В результате Авраам почти на четыре года обеспечил себе минимум, необходимый для проживания в новой столице штата: стол и дом.
В том же году в Спрингфилде был устроен грандиозный банкет в честь успеха города в борьбе за право стать этой новой столицей. В одном из центральных отелей собралось шестьдесят-семьдесят самых уважаемых людей города. Среди музыки, песен, восторгов и восклицаний было произнесено несколько десятков тостов: за Иллинойс, достойный братского круга штатов великой республики, за его Законодательное собрание, отдельно за Северный и за Южный Иллинойс, за Спрингфилд; за «Длинную девятку», за губернатора, за всё и вся… (газетный репортёр сбился на двадцать втором тосте — наверное, перепил)
