Проблема состояла в несоизмеримой стоимости ПЗРК и вертолета. Равным образом затраты на подготовку бородатого «оператора» «Стингера» были очень малы в сравнении с «ценой» экипажа летательного аппарата. «Бородачи» также совершенствовали тактику – обстрел вертолета велся с разных направлений, а станция помех, установленная сверху на хвостовой балке, не могла перекрыть все ракурсы.
К тому же совершенствование головок самонаведения ПЗРК, например, появление «двухцветной» ГСН на новом «Стингере» FIM-92B не позволяло более рассчитывать на эффективность мер пассивной защиты: установку ЭВУ и автоматов отстрела тепловых ловушек. В принципе, разработчики средств оптико-электронного противодействия готовы были сделать ловушки «светящимися» в двух и более диапазонах инфракрасного, видимого и даже ультрафиолетового излучения. По крайней мере, такие темы считались в конце 1980-х гг. достаточно несложными для курсовых и дипломных проектов ведущих московских и ленинградских вузов. Но боевому вертолету предстояло летать в зоне поражения ПЗРК не менее часа, а для такой продолжительности боевой работы никаких запасов ловушек не напасешься. Кроме того, «враг не дремал» – в 1987 г. General Dynamics представила заказчику новый «Стингер» FIM-92C с головкой типа POST с перепрограммируемым процессором, адаптирующимся к сложной фоноцелевой обстановке. По счастью, этим «чудо-оружием» американцы оснащают только самых проверенных союзников, израильтян, например, и тщательно следят за использованием этих изделий.
Информация о новых вариантах «Стингеров», равно как и о масштабах воспроизводства китайцами наших «Стрел», поступала на Фрунзенскую набережную, где вызывала растущую тревогу. Трагедия августа 2002 г., в ходе которой ваххабитам удалось сбить Ми-26 со 115 солдатами и офицерами Вооруженных сил на борту, поставила вопрос ребром – либо будет найдено противоядие против ПЗРК, либо авиация сможет работать только на средних высотах. Правда, как известно, люди погибли тогда не от ракеты, а вследствие посадки на минном поле. Однако вина за такие потери была возложена на командование Армейской авиации.
В общем, требовалось создать систему, которая могла бы своевременно обнаружить старт ПЗРК или другой ракеты класса «воздух-воздух» или «земля-воздух», включить станцию оптикоэлектронного подавления, дать команду на отстрел ложных тепловых целей и проинформировать летчика об угрозе. И все это – за доли секунды, ведь ракета добирается до цели довольно быстро.
Создание новой боевой техники в условиях хронического недофинансирования и весьма туманного отношения общества к своим вооруженным силам само по себе является подвигом. Именно на такое замахнулся самарский НИИ «Экран». В «коалицию» волжане пригласили Московский научно-технический центр «Реагент», СКБ «Зенит» из Зеленограда и зеленоградский же НТЦ «Элине». О сложности работы может сказать только один факт – гендиректор «Зенита», разрабатывавшего излучатель узконаправленной системы оптико-электронного подавления (СОЭП), А.И. Кобзарь за десять лет перенес несколько инфарктов, но увидел-таки свое изделие в действии.
Состав будущего комплекса определялся из логики: задача обнаружения работы комплексов ПВО по воздушной цели возлагалась на станции предупреждения о радиолокационном облучении (СПРО), предупреждения о лазерном облучении (СПЛО), предупреждения о ракетной атаке (СПРА). Устройство управления (УУ) должно выдать команду на отстрел расходуемых пассивных авиационных средств противодействия, например, пиропатронов с инфракрасными источниками излучения, а также на включение станции оптико-электронного противодействия (СОЭП). В дальнейшем предполагалось нарастить возможности БКО за счет станции постановки активных радиопомех. Для самолетов фронтовой авиации проектировщики планировали создать буксируемую радиолокационную ловушку.
Трагедия Ми-26 подстегнула работы, точнее, подстегнула разработчиков. Те же, кто должен был найти средства на защиту жизней экипажа, думал о чем- то другом. Самарцы вместе с зеленоградцами ломились из одного кабинета в другой, пытаясь расшевелить заказчика. Естественно, что одними из первых в поле их зрения попали вертолетостроители. Создателям БКО удалось убедить военных, что новую систему надо попробовать установить сразу на нескольких типах летательных аппаратов. На МВЗ имени Миля, естественно, выделили Ми-8, благо возможности этой уникальной машины позволяли разместить на ее борту аппаратуру любого размера, лишь бы не тяжелее 4 т.
