— Да, мамочка, — сказал он, протянул к ней свои тонкие руки и поцеловал ее. — Уберем осколки. Мы еще покажем ему. Я имею в виду — им.
Президент Фолсом XXIV лежал на смертном одре, не ощущая боли, в основном потому, что его личный врач одурманил его морфием. Доктор Барнс сидел у кровати, держа за запястье Президента, и ждал, временами задремывая, потом просыпался и воинственным взглядом осматривал комнату. Четыре агента секретной службы не обращали внимания на то, спит президент или нет, они горячо обсуждали характер и привычки первенца Президента, который вскоре должен был занять высший пост в Республике.
— Говорят, подстрекатель, — обеспокоенно сказал репортер Ассошиэйтед Пресс.
— Подстрекатель, точно. — сказал другой из Юнайтед Пресс. — Он может произносить пламенные революционные речи, какие захочет, как будто бы он не любитель ортодоксальных учений. Я уже не молод, а Вы, конечно, не помните старого Президента Фолсома XXII. Хотя он, бывало, занимался ходьбой по пересеченной местности, но прямо-таки молился на старину ФДР. Понизив голос, репортер Ай-Эн-Си произнес:
— Тогда он молился не на того Рузвельта. Атлетом был Тедди. Доктор Барнс огляделся, выпустил президентскую руку и мгновение подержал зеркало у рта Президента:
— Джентльмены, — сказал он. — Президент скончался.
— 0'кей, — ответил репортер Ассошиэйтед Пресс, — пошли, ребята. Я отправлю молнию. Ты, ЮПИ, освети работу выборщиков. Триб, собери несколько интервью и материал…
Вдруг дверь резко открылась, за ней стоял полковник от инфантерии, тяжело дышавший, с автоматом на груди.
— Он мертв? — спросил полковник.
— Да, — ответил представитель Эй-Пи. — Дайте пройти.
— Никто не выйдет из комнаты, — грубо сказал полковник. Я представляю генерала Слокума, действующего Президента Республики. Коллегия выборщиков сейчас…
В спину полковника ударила автоматная очередь, он повернулся и упал с хриплым криком. Еще несколько автоматных очередей раздалось в Белом Доме. В дверь просунулась голова агента Секретной службы:
— Президент умер? Вы, ребята, оставайтесь здесь. Мы очистим все за час…
Он исчез.
Доктор бессвязно выразил свою тревогу, репортеры же держались с профессиональным спокойствием. Репортер из Ассошиэйтед Пресс спросил:
— А кто такой этот Слокум? Командующий обороной?
— Я помню его, — ответил парень из Ай-Эн-Си. — Три звезды. Он возглавлял Тактические воздушные силы в Канзасе четыре или пять лет назад. Кажется, тогда он и вышел в отставку.
Фосфорная граната влетела в окно и взорвалась шарообразным желтым пламенем размером с баскетбольный мяч, от него шли густые клубы фосфорной окиси. Потом задействовала разбрызгивающая система, пропитывая фосфором комнату.
— Бежим! — заорал человек из Ассошиэйтед Пресс, и они стали выбираться из комнаты, с грохотом хлопая дверями. Пальто доктора было прожжено в двух или трех местах. Репортеры сорвали с него пальто и швырнули обратно в комнату, в коридоре доктора вырвало.
Репортер ЮПИ, страшно ругаясь, убирал с тыльной стороны руки шипящий кусочек фосфора. И, закончив работу, обливаясь потом, упал. Корреспондент Ай-Эн-Си дал ему фляжку, и тот вылакал полпинты ликера.
— Кто же сможет разбить эту стену? — слабо спросил он.
— Никто, — мрачно ответил репортер Ассошиэйтед Пресс.
К черту! Ничего из этого не выйдет. И претенденту Гафту не посчастливилось в…03 году, и мятеж в Пентагоне не удался в…67.
— В шестьдесят восьмом, — тихо поправил ЮПИ. — Это было в шестьдесят восьмом, а не в шестьдесят седьмом.
Корреспондент Ассошиэйтед Пресс ударил кулаком по ладони и выругался.
— Господи, — сказал он. — Когда-нибудь я бы хотел…
Он резко оборвал себя.
Журналист Юнайтед Пресс, выбитый из колеи шоком и алкоголем, продолжал лепетать:
— Я тоже. Люблю рассказывать истории. Может быть, это действительно был шестьдесят седьмой, а не шестьдесят восьмой. Я уже не уверен. Не успеваешь все вовремя записать, детали забываются, а потом кажется, что этого вовсе и не было. Революция — это было бы прекрасно. Но чтобы совершить революцию, нужны люди. Люди, умеющие видеть и слышать. И обладающие памятью. Мы же производим на свет слепых и глухих.
