Очень быстро Сабинин заскучал. Этот провинциальный Хлестаков разочаровал его самым жестоким образом – после двухмесячного общения с гораздо более серьезными людьми вроде Прокопия, Васи-Горыныча и полудюжины других эсдеков… Нет, в конце концов, что же происходит? Почему этот шут?
Воспользовавшись паузой, Сабинин вставил словечко:
– Скажите, Яша, а кличка у вас случайно не Рокамболь?
К некоторому его удивлению, анархист воскликнул совершенно серьезно:
– А, так вы обо мне уже слышали? Ну, ничего удивительного нет в том, что наша известность докатилась до столиц империи…
– Вынужден вас разочаровать, – сказал Сабинин. – Мне просто-напросто отчего-то показалось вдруг, что ваша кличка должна быть именно Рокамболь… Рокамболистее некуда…
– Шутки строить изволите? – ощетинился Яша.
– Где уж нам, убогим…
– Извольте, я же вижу! – Яша демонстративно погладил через пиджак заткнутое за пояс оружие, подбежал к сидящему Сабинину, наклонился над ним, обдав ароматом дешевого одеколона, и протянул с неприкрытой угрозой: – Здесь, в нашей вотчине, так себя не ведут, любезный инкогнито. Да-с! Вы уж извольте держаться посерьезнее с серьезными людьми, не в балагане! Особенно в вашем пиковом положении, а оно у вас, несомненно, пиковое, могу держать пари! – Выпаливая все это, он добросовестно пытался испепелить Сабинина взглядом. Протянул сквозь зубы: – Вообще-то, если все рассудить логически, не столь уж и велики суммы, которые ваши коллеги по партии заплатят за вашу переправу на ту сторону. Мне подсказывает чутье, что за субъекта вроде вас в других местах могут заплатить гораздо больше… Ой!
Он замолчал, беззвучно разевая рот, словно выброшенная на песок рыба, вмиг покрывшись испариной. Было от чего – дуло сабининского браунинга уже упиралось ему в грудь, на пару вершков пониже украшенной фальшивым брильянтом галстучной булавки.
– Это в каком же таком месте за меня дадут больше? – угрожающе поинтересовался Сабинин. – В каком месте, сукин кот? Молчать! – рявкнул он фельдфебельским тоном, хотя ввергнутый в нешуточный испуг собеседник и так не произнес ни слова. – Пристрелю, сволочь такая, тут же! Ты кому меня продать собрался?
И он слегка отвел дуло, не убирая, впрочем, пистолета.
– Да вы что! – плаксиво воскликнул грозный анархист. – Шуток не понимаете? Я вас хотел испытать, и только, и не более того! Мало ли что случается, знаете ли… Но вы не поддались, хвалю! Я-то сразу понял, что вы не простой дезертир, молодец, мои поздравления… Уберите пушку, что вы! У вас же палец на спуске!
– Очень верно подмечено, – усмехнулся Сабинин.
– И на предохранитель не поставлено… Уберите пистолет, я вас прошу! Это была шутка, шутливое испытание…
Однако Сабинин следовал инстинкту опытного военного человека, повелевавшему немедленно закреплять первый успех. Браунинг он отвел от дешевенькой крахмальной манишки собеседника, но все еще покачивал им в воздухе с видом грозным и непреклонным. Суровым тоном осведомился:
– Вы и в самом деле контрабандист? Хоть в этом не играете?
– Да помилуйте, ни в чем я не играю! – выпалил потерявший всякую браваду Яша. – Я – член партии анархистов! И через границу я уже переправил столько народа, что вы можете успокоиться и не питать дурацких подозрений! Ну, неудачная была шутка, согласен. Но уберите вы наконец пистолет!
Свободной рукой Сабинин распахнул его пиджак и бесцеремонно вытащил из-за пояса большущий никелированный кольт образца девятьсот второго года с изображением вздыбленной лошади на рукоятке – отнюдь не самое удобное для потаенного ношения оружие. Бегло осмотрев его, протягивая рукоятью вперед хозяину, Сабинин хмыкнул:
– Не могли подобрать что-нибудь поудобнее? Громоздкая бандура, поверьте понимающему человеку…
– Много вы понимаете! – огрызнулся Яша, пихая пистолет за пояс довольно неуклюже. – На здешнюю непросвещенную публику именно такие пушки ошеломительное впечатление и производят: огромный, внушительный, аж сверкает… Совсем другое отношение.
– Ну, вам виднее, – уже примирительно сказал Сабинин, пряча свое оружие. – Впредь не выкидывайте со мной таких номеров, хорошо? У меня, знаете ли, тоже есть нервы. Чересчур уж для меня чревата встреча с голубыми мундирами. Вот и не сдержался. Нельзя же так, в самом деле…
