— Скука, — ответил Голубь. Затем сам задал вопрос:— Скандала не было?
— Был. Терпимый. Латуре лекарства глотает.
Они вышли на окраину. Голубь весело насвистывал. Слонявшиеся по узенькой улочке арабы жались к длинным домам и недобрыми взглядами провожали удаляющийся отряд.
— А все-таки вам, что ни говори, повезло, — сказал Троппауэр. — Мы самое позднее послезавтра отбудем в ад, а вы останетесь здесь, в Оране.
— Теперь я тоже не останусь. Я же сбежал!
— Я и говорю, что вам повезло. Тот, кого поймали в течение двадцати четырех часов, не считается дезертиром. Влепят наказание за самовольную отлучку, и все дела.
Снятый Боже! Значит, ему опять повезло! Удача преследует его, словно голодный пес, но он так просто не сдастся!
Голубь ловко подставил Троппауэру подножку. Поэт так грохнулся, что в ночи еще долго ощущалась вибрация воздуха. Солдаты не поняли, что происходит, а когда сообразили, пленник был уже далеко.
Следуя инструкции, Троппауэр приказал открыть огонь:
— En joue… Feu! [Целься! Огонь! (фр.)]
Шесть ружей нацелились на луну и прошили очередью небеса.
Pas de gymnastique! En avant… Marche! [Бегом! Вперед! Марш! (фр.)]
Убивать Голубя они не хотели, но поймали бы теперь с удовольствием.
Голубь несся что было сил. Сзади громыхали тяжелые шаги. Неожиданно до него дошло, что они уже в богатом квартале. Вот и вилла несчастного доктора Бретая. О-ля-ля! В ней ведь якобы никто не живет. В кромешной тьме Голубь перемахнул через забор.
Через несколько секунд подоспел патруль. Солдаты кричали, светили в разные стороны фонариками. Они не видели, куда исчез Голубь, знали только, что след его потерялся на этом самом месте. То ли он свернул на боковую улочку, то ли прячется па одном из незастроенных участков.
Скоро к патрульным присоединились полицейские и помогли поднять совершеннейший тарарам. Голубь на цыпочках подкрался к дому. Закрытая вилла с темными жалюзи на окнах и теперь стояла безмолвная и покинутая… На одном из окон нижнего этажа жалюзи не было. Наверное, комната для прислуги или туалет.
Напуганный страшным шумом и стрельбой, владелец соседней виллы позвонил в военную охрану. Неожиданно взвыла сирена. Голубь воспользовался моментом. Отступил и метнул в закрытое окно штык. Личное оружие влетело в комнату, попутно разбив стекло. Звон стекла на фоне воющей сирены был все равно что мушиное жужжание рядом с львиным рыком. Голубь перелез через подоконник.
Дошел до кухни. Ощупью добрался до другой двери, прислушался. Потом медленно нажал на дверную ручку. И, сам не зная почему, вздрогнул от протяжного, резкого скрипа, наполнившего огромный холл. Ибо дверь открывалась в холл, громадный и темный. Сверху через форточку светила луна.
Тихо было, как в могиле.
Голубь пошел вперед по расходящемуся в разные стропы коридору и добрался до двери, возле которой видел таинственную женщину. Черный вход. Он подергал за ручку. Закрыто.
Голубь бесцельно поплутал по боковым коридорчикам. Он искал какой-нибудь выход, но дом был настоящим лабиринтом. Тогда Голубь присел на лестнице, ведущей в комнаты для прислуги, и выкурил сигарету. Что ж, можно остаться здесь до завтра. Он выбросил окурок и отправился дальше. И опять оказался в безмолвном, темпом холле. Тишина угрожающе нависала над залом. Но у Голубя были крепкие нервы. Он решил отыскать хоть какое-то подобие кровати, где сможет проспать те несколько часов, которые необходимы, чтобы стать полноценным дезертиром.
Он двинулся вверх по лестнице, которая вела из холла на антресоли. Наверняка спальни там.
Деревянная лестница пронзительно скрипела, выдыхая из себя тучи пыли. Вот уж правда удобное местечко для привидений.
Наконец— то коридор. Голубь ткнулся в первую же дверь напротив лестницы. Кромешная темнота. Не беда. Главное, чтоб было куда лечь, спать и так лучше всего в темноте, ну а привидения, глядишь, не станут его трогать.
Он осторожно передвигался вдоль стены. Около шкафа рука нащупала выключатель. Щелчок. Вспыхнул свет.
И Голубь испуганно вскрикнул.
Посреди комнаты в луже крови ничком лежал мужчина в пижаме, мертвый.
