— Что вы творите!? Вы выжили из ума!? — только и успел сказать парень, прежде чем игла ИРК пробила ему череп, а химикат вмиг разъел почти всю его голову.
Безжизненное тело повалилось на пол.
Зашевелился дройд-жук. В его программу не входила подобная ситуация, поэтому он просто поприветствовал девушку и подлетел к посетителю поближе. Утренний свет из окна освещал палату пациентки, которая всё ещё лежала в кровати-капсуле и тяжело дышала. На появление своей небиологической матери и на убийство охранника она никак не прореагировала.
— Что с ней? — зачем-то сквозь зубы спросила Авриана у безмозглого жука.
И без того бледная кожа девочки стала приобретать цвет поваренной соли. Глаза открыты и с ярко выраженной болью смотрят в потолок.
Повернув овальную голову к ребёнку, робот провёл по её тельцу дрожащим импульсом алого цвета.
— Сильный яд. Организм отравлен. Я обязан позвать медиков.
— Что же ты раньше этого не сделал!? — в растерянности заорала девушка, дрожащими пальцами отцепляя провода от своего дитя. Только сейчас она обнаружила лежащий на полу опустошённый шприц.
«Не отдам. Я им её не отдам! Всех убью, а она выживет!» — чужие, но так ей присущие мысли, что почти не отличишь.
Долетев до выхода из палаты, дройд-жук был разрублен пополам молниеносным движением. Один из железных охранников проник в помещение. Видимо о случившемся уже доложили правительству. Не так уж и трудно догадаться с какой целью Хранительница и её слуга проникли в ОВП12. В подобных случаях роботам-охранникам настраивали режим "Крайняя степень опасности", при которой разрешалось рубить всё, что хоть как-то мешало выполнению указаний.
Когда две железные махины оказались в проёме двери, Авриана схватила своё чадо на руки и прижалась к стене рядом со входом, пытаясь не издавать ни малейшего звука. Только тогда она заметила, что её левая рука прожжена насквозь, и из раны вовсю хлещет горячая кровь. Сознание кольнул жуткий по силе страх.
В этот момент прозвучала череда выстрелов и оба робота застыли без движения, повисшие на собственных конечностях. Десятки игл ИРК прошли сквозь механические внутренности охранников. Из коридора послышались чьи-то крики ужаса, но вскоре всё стихло. Затем Авриана услышала звук удара о металл.
— Вы целы, госпожа? — в палату зашла Эвра. Всё её тело было испещрено ожогами и порезами. Множество лазерных пуль прожгли верхние слои кожи, но так и не добрались до мягких тканей, хотя обычного деффренка прострелило бы насквозь. Собственная кровь не причиняла слуге никакого вреда, однако, одежда стала больше походить на подожжённый пакет. Эвра-417 являлась четвёртым — практически самым последним поколением ботов, поэтому не столь удивительна была её столь высокая выносливость и боеспособность. Ещё бы — ей доверили охранять саму хранительницу. Если бы биоинженеры знали, что их же разработка обернется для них врагом…
— Некогда задавать вопросы. Бежим отсюда!
Слуга коротко кивнула в ответ. Если бы Эвра была обычным деффренком, то нанесённые раны заставили бы её вопить от боли — потеряв всякий контроль над разумом, а значит и над телом тоже. Этого не происходило, поскольку её психическая система имела кибернетический вид. Встроенным компьютером предусматривалась функция снижения импульсов боли, идущих в мозг.
— Ты сможешь разбить окно? — кивнула Авриана на широкое окно палаты, за стеклом которого рассвет всё ещё набирал обороты.
— К сожалению нет. Оно состоит из более прочного сплава. Стены здесь также особенно прочны — не пробить. А если и пробью — мы просто разобьёмся, так как находимся под блоком. Я могу отсканировать здание и найти подходящее место для побега.
— Ну, так чего же ты…!
— Готово. За мной.
— Нет, стой, — Авриана перевела взгляд на умирающую девочку. На вид ей было не больше тринадцати лет, хотя жила она всего семь, что никак не сказывалось на умственных способностях. — Ты можешь её спасти?
— Потом. Всё потом, госпожа. Приближаются враги.
— Но она может умереть! Ты разве…
Ворвавшимся в палату недругам можно было лишь посочувствовать, так как двое деффренков в униформах тут же были разрублены руками-лезвиями. Далее слов не последовало, поскольку отчаянная мать с трудом сдержала приступ рвоты.
