Так, незаметно, они добрались до института.
— Привет, девчонки! Вы чего такие хмурые?
Маша с Настей подняли головы. Над ними стоял улыбающийся Антон. С момента их приезда в институт прошло уже, наверное, часа два. Девушки сидели на небольшом ободранном диванчике, стоящем в коридоре у входа в аудиторию, в которую время от времени входили, а затем выходили их одногруппники — там проходил экзамен по философии. В самом коридоре царила атмосфера напряженной сосредоточенности. Народу оставалось все меньше и меньше, так как большая часть группы экзамен уже сдала.
— Мне страшно, — еле слышно промямлила Маша. — Я не сдам!
— Чего? — Антон наклонился к ней ниже. — С чего это ты так решила?
— Да потому что у нас сейчас не преподаватель, а зверь, — пожаловалась она. — Вон Настька так готовилась, и то тройку получила, хотя она ему все рассказала, по всему билету. А я же вообще ни черта не знаю!
— Перестань, чего ты себя накручиваешь! — Антон решительно взял её за плечи и приподнял с дивана. — Ну-ка, давай, набери воздуху в грудь и выдохни. Тебе станет легче.
Машка тяжело вдохнула.
В этот момент из аудитории, где у них проходил экзамен, вышел парень. Все, кто ещё не успел попасть на «страшный суд», мгновенно бросились к нему, чтобы узнать результаты, и тот разочарованно протянул: «не сда-а-ал». Малиновская со стоном выдохнула набранный воздух.
— Бли-и-ин, это же Куравлев, а он всегда сдает, — снова начала причитать она. — Нет, я не пойду туда! Я останусь здесь. Приду сразу на пересдачу.
Вместо вышедшего Куравлева тут же зашёл другой студент.
— Да ты с ума что ли сошла?! — Антон покрутил у виска. — Как так вообще можно не использовать свой шанс? Кстати, а кто вас там экзаменует? — с интересом спросил он, пытаясь разглядеть кабинет через щелку между неплотно сомкнутыми створами дверей.
— Лаврентий Павлович, философ наш, — ответила за подругу Настасья, потому что Малиновская, по-видимому, от страха уже не могла говорить.
— Господи, к самому Лаврентию Палычу, да в таком виде! — воскликнул Антон, кивнув головой на Машкино декольте. — С таким вырезом ты точно все завалишь!
— В смысле? Не поняла.
— Ты что, это же человек старой советской закалки, — объяснил Антон. — Нечто подобное он считает просто верхом пошлости. Нет, я-то, конечно, очень даже не против, — он озорно подмигнул, а потом тут же сделал серьезное лицо. — Но с Лаврентием Палычем такие шутки не пройдут. Советский Союз не одобряет декольте!
Настасья фыркнула.
— Поверь, я знаю, о чем говорю, — продолжал Антон. — Он у нас вел некоторые предметы, так в нашей группе с первого раза из девчонок сдали только «серые мышки», кто не то что декольте, — даже и не красится толком. Зато для него они, наверное, были просто образцом для подражания.
— И что же мне теперь делать? — Машино лицо смешно вытянулось, отчего она стала похожа на крольчонка, у которого отобрали морковку.
— Не бойся. Мы живо что-нибудь придумаем, — успокоил её Антон. — Я сейчас вернусь.
Примерно через две минуты он принесся с огромной серо-коричневой шалью в руках.
— Держи. Одевай скорее, — он накинул шаль на Машкины плечи, а потом обмотал вокруг неё, отчего Малиновская стала напоминать огромную гусеницу.
— Тош, откуда ты это взял? — Настасья удивленно разглядывала шаль, приподняв на кончиках пальцев один из её краев.
— У девчонок из нашей группы одолжил. Потом вернем.
— Я в ней какая-то толстая, — пожаловалась Мария.
В этот момент дверь аудитории снова распахнулась, и в коридор вышел очередной расстроенный студент.
— Нашла время о красоте думать! — проворчал Антон и, не дав Машке опомниться, он схватил её за руку и, пока дверь оставалась открытой, почти силой затолкал в кабинет. Потом быстро закрыл дверь и привалился к ней спиной — чтобы уж подруга не сбежала наверняка.
— Ты чего, она же ещё не готова! — воскликнула Настя, возмущенная таким варварским методом до глубины души.
— Она никогда не будет готова, поверь мне, — проникновенно ответил Антон.
— Эй, сейчас же была моя очередь идти! — запоздало воскликнула сидящая тут же девчонка в очках с огромной кипой лекций в руках.
