— Миры? Вы ведь только что говорили о мыльных пузырях? — напомнил ему Евген.
— В данном случае это одно и то же, — ответил ему Флавиус.
— Безумно занимательная история, — ухмыльнулась Настасья.
— Зато даже Бирюк понял, — Слава сказал это тихо, но услышал каждый.
Все засмеялись, а Вова насупился.
По мере того, как друзья и их проводники снова двинулись в путь, в долину, тёмная громада гор всё более нависала над их головами, заслоняя собой небеса. Идя по дороге, которая из лесной тропинки, петлявшей по лесу, превратилась в широкий, мощёный серым камнем тракт, они с удивлением смотрели по сторонам. Вдоль тракта раскинулись огромные ухоженные поля, которые лишь сверху, со стороны леса, казались идеально зелёным полотном — при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что здесь во множестве растут овощи, зелень и корнеплоды, как на самых обычных человеческих огородах. Среди гигантских кустов картофеля и томатов Маша с изумлением разглядела каких-то мелких человечков, сновавших тут и там с мотыгами и лопатками. Все они были одеты в коричневое и тёмно-зелёное, и на головах у них были смешные шапки-колпаки. Неудивительно, что поначалу она их не заметила — существа были совсем невысокого роста, а заросли картофеля — просто огромными; по крайней мере, гораздо более высокими, чем те кустики, которые она привыкла видеть у себя на даче.
— Это дварфы, — пояснила ей Сильфида, заметив её заинтересованный взгляд. — Дальние родственники гномов. Они совершенно безобидны. Занимаются своими делами, целый день копаются в грядках.
— Но дварфы же выглядят совсем не так, — начал спорить Евгений. — В компьютерных играх они кузнецы и…
— Может быть, — перебила его Сильфида, — ты лично им скажешь о том, что они не соответствуют твоим представлениям о них? Давай! Я с превеликим любопытством на это посмотрю.
Кое-кто из слушавших разговор заулыбался. Евген не нашёлся с ответом и в порядке компромисса спросил:
— А где они живут?
— В замковых подвалах. Также они заботятся о зерновых хранилищах под горами и готовят еду для кухни. Так что голодными вы не останетесь.
— Это хорошо, — Слава шумно вздохнул, — а то уже есть хочется.
Машка растроганно улыбнулась себе под нос — даже в такие захватывающие моменты жизни Слава не переставал думать о еде.
Наконец они подошли к самым стенам замка, миновав огромный подвесной мост, перекинутый через ров. Громадные петли были вмурованы в основание моста, от которых вверх, к надвратным башням, тянулись могучие, позеленевшие от времени цепи. Сам же ров был наполнен мутной, застоявшейся буроватой водой. В ней плавала тина и остатки каких-то водорослей. Ближе к берегам (там, где глубина рва была ещё не очень большой) цвело несколько десятков кувшинок.
Массивные дубовые двери замка высотою в несколько человеческих ростов и обитые потемневшим, кое-где изъеденным ржавчиной железом, были плотно закрыты, но как только все они подошли ближе, створы ворот распахнулись сами собой. Сильфида, Флавиус, а за ними и все остальные вошли в замок.
Мария ожидала увидеть нечто вроде внутреннего двора, который находился бы под открытым небом — примерно как в классических замках эпохи Средневековья. Но вместо этого перед гостями убегал вдаль огромный, поражающий своими размерами, коридор-галерея.
Они медленно двинулись вперед, пытаясь рассмотреть каждую деталь в этом удивительном сооружении. Пышность дворца и его чертогов, внутреннее убранство залов и комнат поражали воображение. Колонны, поддерживающие своды галереи, словно вырастали из пола, покрытого настолько белоснежными мраморными плитами, что невольно резало глаза, как бывает, когда лучистое солнце играет на утреннем, выпавшем за ночь снегу. В узкие стрельчатые окна, выделанные цветной витражной мозаикой, с трудом пробивался свет, создавая в пространствах между колоннами лёгкий полумрак. Сами же они, вырезанные из цельного тёмно-зелёного малахита, были сделаны в виде огромных стволов деревьев, так что их каменные кроны уходили высоко вверх, поддерживая мощные потолочные балки, украшенные богатой резьбой.
Между могучими колоннами-стволами застыли неподвижными изваяниями белые скульптуры мужчин и женщин. Они были сделаны настолько искусно и натурально, что казалось, будто их одежда вот-вот зашевелится от легкого ветерка, гуляющего в зале, что они неспешно сойдут со своих постаментов. Позы скульптур и их лица выражали глубокую задумчивость, а головы некоторых скрывали каменные капюшоны.
