3
Одежда лопалась, расползалась по швам. Мышечная масса существа прирастала стремительно, и столь же стремительно вытягивалась, густела темная, почти черная шерсть.
Диана, мгновенно оказавшаяся рядом, медлила непозволительно долго. Секунды две или три. И лишь когда из глотки доктора Скалли ударила струя крови – тугая, ярко-алая, автомат взорвался очередью.
Мартынов застыл, оцепенел.
И, казалось ему, так же застыло и оцепенело всё вокруг. Автоматные гильзы медленно, тягуче летели к полу, словно воздух стал густым и вязким сиропом. Медленно наклонялась Диана, протянув руку к Скалли, – и всё не могла дотянуться. Но медленнее всего умирало существо…
Наверное, в эти резиново растянувшиеся секунды их могли прикончить легко и просто. Подобраться к покинутым амбразурам и забросать дот гранатами или вымести всё живое автоматным огнем. Не подобрались, не забросали, не вымели…
Потом Геннадий понял, что взрывы и стрельба отнюдь не застрявшее в ушах эхо недавнего боя, что снаружи и в самом деле что-то происходит, – понял и никак не отреагировал. Не мог оторвать взгляда от темно-красного провала глотки Скалли – Диана наконец вытащила доктора из-под агонизирующего существа.
Прошла целая вечность, пока он опустился на колени рядом с затихшей тушей, осторожно взялся не то за лапу, не то за руку – пальцы из густой шерсти торчали почти человеческие, лишь ногти странно утолщенные, начавшие менять форму, заостряться…
Он рассматривал эту руку-лапу, словно ничего важнее её не осталось на свете, – а на самом деле просто не мог заставить себя взглянуть на лицо (морду?), взглянуть и увидеть, во что превратились знакомые черты.
Гена не обратил внимания, что звуки боя снаружи стихли. Проигнорировал стук чем-то тяжелым в бронедверь и тягучий скрип штурвала. Лишь когда бункер наполнился шумом и движением, агент Мартин медленно повернул голову.
– Герои Бреста, часть вторая, – констатировал вошедший первым человек в камуфляже и с оружием, обежав цепким взглядом бункер.
– Не слишком ты спешил, – сказала Диана с неожиданной злостью.
– Техническая накладка, – пожал плечами человек, нимало не смущаясь. Несмотря на внешнюю молодость, у него были седые виски. И когда-то сломанный «боксерский» нос… И, показалось Мартынову, глаза убийцы.
Гена ничего не понял из их разговора, смысл знакомых слов куда-то ускользал… Человек с глазами убийцы нагнулся над существом, сказал одобрительно:
– Удачно сработала, успела… Только-только перекидываться начал.
Агенту Мартину остро захотелось выстрелить в голову человеку. Не выстрелил. Так и стоял на коленях над телом Морфанта. Над телом давнего друга Сереги. Над телом кукушонка, оказавшегося в гнезде хищных свирепых орлов…
4
Сумерки подкрадывались к Лесогорску медленно, осторожно, словно хищник к мирно пасущейся корове.
Во временном штабе сидели двое – Лесник и Мартынов, и Гене уже не казалось, что у руководителя операции глаза убийцы, – просто глаза смертельно уставшего человека.
Впрочем, руководить Леснику осталось недолго. В Лесогорск вскоре прибывали высшие чины Инквизиции – взять на себя руководство финальным этапом полностью подготовленной операции и вставить фитиль растяпам– подчиненным за как-то сумевшего ускользнуть изменника Сапсана… Лесник ожидал грядущих служебных неприятностей с философским спокойствием, могло обернуться и хуже…
Время тянулось тягуче, медленно. Лесник перебирал разрозненные листы из архива Синягина. Гена Мартынов сидел рядом. Просто сидел молчал, смотрел в никуда отсутствующим взглядом.
Лесник не приставал с вопросами, понимал: парню надо прийти в себя.
Когда друг детства превращается в косматую тварь и пытается добраться клыками до горла, хорошего настроения ждать не приходится… И если бы не выстрел Дианы… Вернее, полтора десятка выстрелов – новое тело Кукушонка отличалось кошачьей живучестью.
И тут же, словно откликом на недавнее воспоминания, под руку Леснику попала пожелтевшая вырезка, повествующая о не боящемся пуль медведе. Он прочитал, хмыкнул, протянул Мартынову, помаленьку выходящему из прострации. Пусть хоть чем-нибудь отвлечется.
