Тротуар прыгал перед глазами, норовя столкнуть на проезжую часть. Грудную клетку стянуло стальным тросом. Каждый вдох отдавал острой болью. Фила качнуло в какой-то палисадник, и он сполз по стволу ветвистой яблони. Следующие минут десять его рвало на бурые, не убранные с прошлого года, листья.
После очередного приступа во рту появилась горечь. Он ничего не ел с утра, поэтому организму не приходилось выбирать, с чем расставаться. В ход пошла желчь.
— Эй, парень, тебе помочь? — Услышал Фил за спиной мужской голос, полный сочувствия. — Выпил что ли лишку? Кто ж с так утра…
Два коренастых мужичка, оба в темно-синих рабочих комбинезонах и бейсболках, вытащили его из кустов и помогли добраться до ярко-желтой лавочки. Дали глотнуть солоноватой минералки и ушли, оставив недопитую бутылку.
Немного придя в себя, Фил достал из-за пазухи металлическую фигурку. Он почти ненавидел эту матовую, испещренную крошечными углублениями, поверхность. Подарок Насти сделал его беззащитным перед чувствами окружающих. Тяжелый ужас Аршиновых, глухая тоска их дочери, желающей во что бы ни стало покончить с собой — все это, многократно усиленное, стало ощущениями самого Фила. Скрючившись на скамейке, он тихо завыл, пытаясь заглушить чужую боль.
С младенчества каждый человек учиться защищаться от шипов окружающего мира. Получая удар, он привыкает уворачиваться. Или бьет в ответ. Или подставляет другую щеку. Аутисты не умеют ни первого, не второго, ни третьего. Они выращивают панцирь и создают внутри него свою собственную вселенную.
До появления Насти мир строгих матриц и обжигающе ярких цветов вполне утраивал Фила. Он был маленьким разбойником в своем собственном лесу, приведением в сказочном замке, крошечной рыбкой в бирюзовой глубине океана и владельцем не большой, но очень симпатичной планеты. Абсолютное счастье без намека на событие, которое заставило его сбежать в Мир-без-слов. И вот теперь позабытый кошмар стал таким же реальным, как вода в пластиковой бутылке.
…Деревня в Пензенской области. Душное лето. Он с родителями гостит у двоюродной бабки. По дворам вдоль заборов ходят пятнистые свиньи. Смачно похрюкивают, трясут ушами и поглядывают на маленького Фила сердитыми глазками.
Как он попал в тот сарай? Кажется, увязался за пестрой несушкой. Если сунуть куриную голову под крыло и немного покачать птицу, она уснет. Ее нужно тихо положить на соседское крыльцо и ждать, когда горластая тетя Нюся распахнет дверь. Курица в истерике летит в сторону. Соседка в испуге роняет миску с пахучим варевом на деревянные ступени, и оно растекается по пыльным доскам, обрастая ежиком прилипших песчинок.
Наученная горьким опытом пеструха подозрительно косит круглым глазом и не подпускает к себе нахального мальчишку. В азарте охоты он оказывается за дощатой перегородкой овечьего стойла. Сладкий запах сена с навозом. Засохшие черные катышки на полу. Возня кроликов за стеной.
Голоса снаружи.
Муж тети Нюси и ее родной брат, плотные, бровастые мужики, в тот день резали в сарае свинью. Резали, комментируя происходящее веселым матерком. А в паре метров от них корчился от бесконечного визга животного и шума бензопилы трехлетний мальчик. Наверное, заплачь он или закричи, соседи отволокли бы его к матери, и та сумела б его успокоить.
Но Фил молчал.
Когда в нос ударил запах крови и паленого мяса, он провалился в красно-коричневый колодец. В отличие от норы, ведущей в Страну чудес, этот туннель не имел выхода. Раковина моллюска захлопнулась. Люди с их чувствами и словами остались снаружи.
Его нашли только ближе к вечеру, за пасекой, в зарослях камыша. Черные глаза ребенка внимательно следили за роящимися пчелами. Ничего другое Фила больше не интересовало.
Софья Валентиновна объяснила для себя эту перемену отъездом мужа. После скандала на заднем дворе бабкиного дома он собрал вещи, договорился с соседом и ухал на вокзал в его «Ниве». Напоследок отвесил жене увесистую пощечину. Сын мог прятаться где-то рядом, в зарослях бурьяна, и все видеть. Мальчики в таком возрасте очень тяжело переживают уход отца. Так сказала детский психолог…
