У императоров столько забот! Аттила быстро познал все проблемы правителей слишком больших территорий: то мятеж сепаратистов, то нападение внешнего врага. Кроме того, поддержание престижа, желание играть не последнюю роль на международной арене вкупе с необходимостью удовлетворять воинственные инстинкты своих воинов и пополнять казну вынуждали его время от времени поставлять своим союзникам контингента наемников.
С 437 года положение еще больше обостряется: сепаратизм белых гуннов, живших к западу от Волги, набеги аланов и акациров на земли верных белых гуннов Кавказа и Каспия, вторжения славян с обоих берегов Вислы и тевтонов из-за Эльбы и практически в то же самое время настойчивые просьбы Аэция выделить сильный отряд гуннов под начало его командира Литория для борьбы с вестготами Аквитании.
Аттила сумел парировать все удары и сделал даже больше, чем требовалось: увлекшись преследованием врагов, он еще дальше раздвинул границы и без того огромной империи. Экспедиция против вестготов, как уже известно, завершилась неудачей, и уцелевшие наемники были отозваны, чтобы вскоре снова отправиться в поход. Аттила заключил выгодные союзы с племенами на территории нынешней России и теперь сам мог набирать наемников.
Императору стало известно, что неисправимый Феодосий II в нарушение Маргусского договора подстрекает акациров к нападениям на каспийских гуннов. Правда вышла наружу из-за грубой ошибки византийских эмиссаров. Они везли золото и богатые дары для вождей акацирских племен, но, будучи плохо информированными, всё раздали второстепенным лицам и оказались перед главным вождем, старым Куридаком, с пустыми руками. Он оскорбился и донес Аттиле.
Тот решил с них и начать. Во главе сильного войска он легко разгромил акациров, одного за другим предал мучительной казни их вождей, а затем преподал суровый урок каспийским аланам, тогда сравнительно малочисленным. Аттила знал, что если бы послы Феодосия нашли правильный подход к Куридаку, старик ни за что не предупредил бы его, но, несмотря на это, пригласил акацирского вождя к себе разделить плоды победы. Хан забрался со своим племенем в труднодоступные места и ответил Эсле, послу Аттилы: «Я старый человек, мои ослабевшие глаза не могут выдерживать солнечных лучей, так как же смотреть им на сияние самого Солнца? Я останусь здесь, и что бы он ни сделал, все будет во благо». Аттила принял эту отговорку и послал Куридаку серебряный меч, позволив ему и впредь безмятежно править своим племенем. Что же касается других акацирских родов и усмиренных аланских племен, то они отныне подчинялись гуннскому королю, которым становился не кто-нибудь, а старший сын императора гуннов Эллак.
Страна акациров стала королевством в составе империи гуннов. Гордые акациры, родственные гуннам, получили своего короля — родного сына «своего» императора. Политика Аттилы приобрела четкие очертания: верховная власть императора над королевствами со своими правителями, иерархическая структура при полном уважении «национальных», точнее, племенных и региональных особенностей.
Этот имперский план, созревший в уме Аттилы, так и остался проектом, и то, что могло бы стать источником гармонии, породило впоследствии хаос.
Племена белых гуннов, склонные к неповиновению, увидели, каким образом был восстановлен порядок у акациров, поэтому Аттила теперь имел дело исключительно с преданными и покорными вождями и ему не приходилось слишком часто прибегать к крайним мерам. Аттила предусмотрительно расширил полномочия действительно лояльных по отношению к империи вождей и выделил им необходимые воинские контингента для поддержания порядка. Он не поставил над ними короля, хотя и предполагал сделать это в будущем, а просто распорядился, чтобы высокие чины кавказо-каспийского региона империи не только поддерживали постоянные контакты с дунайским двором, но и регулярно сносились с королем Эллаком и по необходимости прибегали к его советам.
Восстановив дисциплину на востоке, Аттила провел несколько экспедиций против враждебных северных народов. Он оставил Бледу в хорошо укрепленном городе на берегу Дуная, который впоследствии получит его имя. Некоторые исследователи полагали, что с течением времени имя города и короля было искажено и превратилось в Буду, но современные венгерские специалисты опровергают эту гипотезу, утверждая, что Буда — средневековая фамилия и что имя без суффикса часто становилось в Венгрии географическим названием.
