Надеяться было не на что: Сангибан оказался предателем, а Евдоксий — глупцом: от багаудов помощь не придет.
Не на что надеяться? Сейчас, может быть, и так. Но в будущем — и даже уже в ближайшем будущем — все сложится по-другому. Конечно, Аттила снимется с лагеря, но на почетных условиях. Но сколь бы ни были велики опасности, нависшие над империей гуннов на Востоке, не может быть и речи о том, чтобы отказаться сейчас от завоеваний на Западе. Сперва надо разбить Аэция, а там видно будет.
Около семи часов вечера Аттила выступил с речью перед войсками. Он изложил свой план: им открылась блестящая возможность — и он берется ее реализовать — обмануть тупых вестготов и уставших с дороги римлян. Надо выскользнуть у них из-под носа. Если не поднимать шума, они не подвергнутся никакому риску. Командиры знают маршрут, надо только следовать их приказам, соблюдать молчание и не делать привалов. Перегруппировка произойдет не очень далеко отсюда, между Бельгардом и Бон-ля-Роланд — в пункте сбора, который всем хорошо знаком. Затем предстоит путь на равнину Шампани, откуда они направятся к новым победам.
Все шло по намеченному плану, и воины испытывали полное доверие к своему командующему. По дороге подобрали боевые машины Эдекона. К великому удивлению Аттилы, за отходящими войсками не следовал даже крошечный отряд галло-римлян. Впоследствии он узнал от одного галла, что на самом деле за гуннами следили во время всего перехода багауды, которые по цепочке, от одного к другому, передавали все сведения Аэцию. Все стало ясно. Багауды предпочли сотрудничать с галло-римлянами. Еще одна хрупкая иллюзия рассыпалась в прах.
На рассвете воины Аэция увидели, что противник исиез. Два всадника спешно покинули лагерь и скрылись в утреннем тумане. Они держали путь в Рим к Валентиниану III, чтобы рассказать о предательстве Аэция. Вместо того чтобы перебить гуннов, которые были у него в руках, патриций при пособничестве Констанция дал им уйти. Аэций — враг Рима!..
Вот так иногда пишут историю.
XIII
ТВОЙ ЗЛЕЙШИЙ ВРАГ ПАДЕТ
Маститые исследователи предложили двадцать семь различных толкований этимологии Каталаунских полей. Но найдется еще с полдюжины других, выдвинутых авторами, чья единственная заслуга заключается в оригинальности идеи, что с исторической точки зрения не является весомым достоинством.
Разрешить эти давние споры не представляется возможным, равно как и выбрать одну из наиболее разумных гипотез. Все ошибки допущены из-за попыток слишком точной локализации на излишне ограниченной территории, что с неизбежностью ставит под вопрос результаты исследования.
К северу от Санса, между Ионной и Эной, протянулась цепочка равнин, которую кельты называли Катр-а-ni (земля, где мало жителей), а римляне переиначили в Campania (место, где можно стоять лагерем). Эти равнины, образуя территорию в 200 на 160 километров, сегодня составляют основу Шампани — Champagne.
На севере этот район окружают Арденнские горы, которые отделяют его от бельгийских равнин. К Рейну из Шампани вели две дороги: труднопроходимые ущелья Аргонны, которые находились под постоянной охраной, выставленной Орестом, и, на юго-востоке, длинный окольный путь через Вогезы и горный массив Юра. Эти две римские дороги, которые, впрочем, представляли собой облагороженные галльские проселки, пересекались у Каталауна или Дурокаталауна (Catalaunum или Durocatalaunum) — Шалона-на-Марне. Этот небольшой торгово-ремесленный город стал столицей галльского племени каталаунов (catalauni), научившихся делать столь превосходное вино, что даже римляне завидовали им и пытались различными мерами ограничить его производство.
Обширная территория, населенная каталаунами, называлась campus Catalaunorum, а еще чаще обозначалась как campi Catalaunorum (по одной версии под «campi» следует понимать лагерь, по другой — поля).
Существует много версий о происхождении Каталаунских полей, которые Аттила и Аэций прославили на века, но при этом никто не может точно определить их местонахождение. По наиболее распространенной версии, этот район имел стратегическое значение, и конечно же речь может идти только о военном лагере. Это место часто избирали для бивуака. Но если не полениться и рассмотреть употребление слова «campus» в латыни и поздней латыни, то в значении «лагерь» оно использовалось крайне редко. Для лагеря существовало слово «castrum», которое означало главным образом укрепленное место, гарнизонный город и обнесенный частоколом лагерь, а когда речь шла о стоянке большой массы войск, слово «castrum» употреблялось во множественном числе — «castra».
