Пессимисты полагают, что реактор проработает максимум сутки. Следовательно, завтра придется левый реактор останавливать и идти только на правом, который также дня через четыре полностью израсходует запас реактивности и сможет работать только на пониженной мощности за счет „разотравления“. В этом случае мы сможем иметь ход не более 8 узлов, и, следовательно, придем в базу не ранее 18 сентября.
Однако есть и оптимисты. Эти считают, что ксенона в зоне скопилось много и, следовательно, мы до самой базы так и будем чесать по 14 узлов, а это значит, что придем 14 сентября. Вот, что значит плавать на исходе кампании реакторов.
8 сентября 1965 г. Левый реактор пришлось все-таки исключить из работы энергетической установки, выведя его на уровень мощности, необходимой только для самоподогрева и поддержания сплава в жидком состоянии.
Зато „разотравление“ на нем пошло бурными темпами. Дня через три мы с этого реактора опять сможем снять до 40 процентов мощности, ну а пока топаем только на правом реакторе, снизив скорость до 12 узлов…
10 сентября 1965 г. Еще один пожар! Сегодня около 15 часов подводную тишину опять разрезали короткие, тревожные звонки аварийной тревоги. Пожар в шестом отсеке (шестой отсек: это отсек главных турбин), горит масло в трюме. Ликвидация пожара с помощью все того же ВПЛ-52 (все более убеждаюсь в том, что наша новая противопожарная система исключительно хороша) заняла всего три минуты. Трюм шестого отсека буквально мгновенно был залит плотной пламегасящей пеной.
Источник возгорания масла все тот же — регенерация. Крошки регенеративного вещества в результате недостаточного внимания вахты при перезарядке РДУ сильной тягой вентиляторов кондиционирования были затянуты в трюм. Контакт с маслом, всегда загрязняющим трюм, огонь, дым, пожар. Третий случай за поход! Это уж действительно ни в какие рамки не лезет!»
За кормой лодки в этом походе осталось 15000 миль, общая продолжительность плавания — 60 суток. Я специально привел аварийную хронику этого, в общем-то, успешного плавания.
Завершив второй автономный поход, К-27 вернулась для ремонта в Северодвинск. Предстояло также частично обновить электронное вооружение АПЛ. При доковании корабля осенью 1966 г., когда плановый ремонт уже подходил к концу, выяснилось, что легкий корпус, выполненный из новой, тоже испытываемой на этом корабле маломагнитной стали, имеет многочисленные трещины, которые скрывались под гидроакустическим покрытием. Сказалась недостаточно отработанная технология изготовления новой стали и конструкций из нее.
Объем и продолжительность осмотра значительно возросли.
После ремонта и сдачи задач экипаж атомохода готовился в свой третий боевой поход, один из самых длительных. Речь шла, как сегодня стало известно, пройти без всплытия вокруг Земного Шара.
Но судьба преподнесла экипажу и атомоходу другое испытание.
Теперь я хочу подискутировать с уважаемым адмиралом Аркадием Петровичем Михайловским. Насколько я понимаю, Вы выходили в море, чтобы обучить и организовать работу командования и экипажа, впервые вышедшего в океан для решения задач боевой службы. Судя но вашим воспоминаниям, которые потрясают, Вы видели, что АПЛ К-27 и ее экипаж уверенно шли к тяжелому происшествию, т. к. то, что происходило на Ваших глазах повторилось во время аварии.
Отмечая низкий уровень профессиональной подготовки и морской культуры экипажа, Вы ни слова не сказали, что Вами было сделано, чтобы исправить положение. Ведь не для того же Вы пошли в море, чтобы «лежать на диванчике» и «играть в кошу с командиром», когда подчиненные повсеместно нарушали правила обращения с регенеративными пластинами и устраивали пожары прямо «около вашей каюты»!
Вызывает удивление и неспособность личного состава БЧ-5 и СЛ «Х» выявить причины роста активности в отсеках. Это наблюдалось в течение всего похода, это же было и при тяжелом происшествии 24.5.1968 года. Мы видим перед собой серьезнейшую проблему — экипаж в принципе не мог установить причины и источники ухудшения радиационной обстановки в отсеках. Вы же — «ПРОФЕССИОНАЛ», должны были реагировать адекватно, однако приняли решение «держать ухо востро».
