Но вам страшиться следует такого, а не мне.
Ведь не различье в облике телесном,
Не красота, не сила или слабость
Достойны похвалы, а сердца благородство
И духа чистота; не губы, что питают,
Не члены тела, данного на время…
Что я сказать ещё должна? Клянусь вам,
Богами света, телом девичьим своим,
Любою клятвой, что скуёт язык и волю злую:
Я не горда и не высокоумна,
Короны не желаю, славы и трофеев;
Вы тут пируйте, жуйте, объедайтесь,
Орите и без музыки скачите сыто,
Наполнив воздух диким пеньем, рвите струны,
В цимбалы бейте, колотите, как безумцы,
Перебирая непослушными ногами,
Одни; к вам не приду, но помолившись,
Богам воздав дарами за щедроты,
Уйду; меня здесь больше не увидят.
Зачем же вам освистывать меня,
Стыдить за жизнь мою, как если бы она
Завидна вам была, а я ворую славу
И имя доброе у вас; ну нет, теперь,
Коль есть на небесах всевышний бог,
Которому все троны, молнии подвластны,
И мира колесо вертится под стопой, 1030
То пусть рассудит он меня и вас: ликуйте,
Коль проиграю я; но лучше вам
Умерить необузданные рты и руки
Преступные, хранить молчанье, ибо яд
Своих же уст способен вас убить.
ЭЙНЕЙ
Цветок Тегеи, дева, быстрая как ветр,
Святейшая средь женщин, благодарность
Прими за честные слова; а вы отправьтесь
За ней в смиреньи, в миром, устремив
Глаза на след судьбы; сердца крепите, руки,
Без счёта стрелы шлите, наносите раны,
Идите с богом, с богом возвращайтесь.
ХОР
Кто дал людям речь? Чья создала рука
Шипы для угроз, западни для греха?
Питается словом и в слове живёт человек
И с ним исчезает навек.
Сердец одержимость — источник тех слов,
Безумец им вторить готов.
Всё в жизни проходит, одно неизменно,
Одна только собственность наша нетленна —
То Смерть. Ты повсюду увидишь следы
Её, безмятежной, а Время бежит торопливо,
Хлопочет бесцельно, свои разрушая труды -
Песок, размытый водой.
А Смерть полнокровна, её не завянут плоды,
Княгиня Земли, правит твёрдой рукой.
Бредёшь ты по миру, от них отвернувшись пугливо,
Но Жизнь свою длань разожмёт, кончая срок твой,
И час наступает отлива…
Боги очень хитро насадили
На земле одержимость и грусть,
Не жалели и не щадили,
Никому не избегнуть их уз.
Сотворят вещь и тут же разрушат,
То, что вырастят — вскоре пожнут,
По их воле колеблется суша
Или волны камнями встают;
Тяжкой ношей снабдили время,
В уста жизни вложили дыханье,
Трудом и плодами труда наделили людское племя,
Дав ему смерть и в смертной тени молчанье.
Обряд брака рыданье порочит
И на брачных одеждах пятно,
Волей их радость болью испорчена,
Удовольствие в боль вплетено.
То горит ложе брака огнём, то в слезах утопает,
То желает супруга супруг, то навек проклинает.
Текут слёзы наши. Зачем они высшим богам?
Из них сотворённый, прольётся с небес водопад
Омыть лик зари? Иль, подобно цветам,
Сберут их, заставив сиять в украшение ночи часам,
А может, одежды сошьют для плаксивых Гиад?
Иль в пищу сгодятся они, о владыки,
И смогут моря утолить ими голод великий,
Иль этот бездонный печали родник
Насытит печальных богов? Иль земные года
Начнут, забавляясь, гонять их туда и сюда,
Омоют в печалях солёных босые ступни,
Напьются тоскою, готовясь уйти навсегда?
Увы, о владыки, увы и трижды увы!
Мы видим далёкий, украшенный златом порог,
Но рвёмся напрасно, о сталь разбив себе лбы,
Тяжёлы засовы и крепок неба замок!
Там горести наши камнями легли мостовых.
Да, глаза наши слепнут и губы немеют,
С дыханием спёртым, спины расправить не смея,
Мы трудимся, одеты и вскормлены горем
Незваных, непрошенных нами исполнены дней,
И старимся с каждой минутой напрасных ночей,
И, старясь, засохнем как листья мы вскоре.
Отвержены мы, между солнечным светом и лунным блуждая,
И ночи, и дни — как будто цветов лепестки,
Ночь — чёрный, день — белый; сколь быстро они опадают,
И свет тени равен, полны они общей тоски.
Земные дары лишь на время близки -
Навечно нас червь обретает.
А там, на святых небесах, боги один за одним
В руки чашу берут, что всё теплей, тяжелей,
Наполнена всем, что ушло, согрета горем людским;
Бессмертьем дыша, склоняют лица над ней,
Обоняя бурлящую смесь рождений, смертей,
И нам предлагая, смеются; но сами
Не пьют, вкус ночи и дня познать опасаясь,
