— Колитесь, господа, что за канал такой?
— Это, Егор, технический канал, — выдержав паузу, пояснил Архипыч. — Мы через него отправляем тех, кого уже развоплотили, Грубо говоря, двухсотый служит грузовым порталом для компоста.
— А что, живому туда нельзя нырнуть?
— Отчего же. Можно. Но только… — Архипыч обернулся ко мне. — Слышал про жёсткую посадку спускаемых космических аппаратов?
— Слышал, конечно, — кивнул я. — Это когда они падают по баллистической траектории.
— Правильно. Так вот это приблизительно то же самое будет. Попасть ты Туда попадёшь, но в каком состоянии, это я тебе, Егор, сказать не могу. Просто не представляю этого. Вдруг тебя так перекрутит всего, что нужный Образ не сможешь поднять, тем более — удержать. Что если так? Ведь для двухсотого, увы, не существует никаких стабилизирующих и защитных ритуалов. Почему, сам понимаешь.
— Но другого выхода нет, — после паузы, сказал я.
— Входа, — поправил Архипыч. Глянул на меня долгим, оценивающим взглядом, понял, что в своём намеренье я твёрд, и покачал головой: — Ну, как знаешь, как знаешь. Моё дело — предупредить.
— Не бойся, начальник, — с напускным запалом сказал я. — Прорвёмся.
Архипыч кивнул:
— Ну, хорошо. Тогда сейчас прямиком к нам в штаб-квартиру и сразу в процедурную.
Едва он это произнёс, в кармане у него зазвенел телефон. Кондотьер крякнул недовольно, долго рылся в карманах, наконец достал и приложил трубку к уху. Послушал, ответил на приветствие звонившего:
— Привет. — И протянул трубку мне: — Это тебя.
— Меня? — не поверил я, но трубку взял.
Звонил Ашгарр.
— Как там у тебя? — спросил он.
Чувствовалось, что сильно взволнован, хотя и старается говорить спокойно.
— Работаю, — ответил я.
— Подвижки имеются?
— Определёно. Что, с Лерой плохо?
— Совсем плохо, уже заговаривается.
Я отвёл руку с трубкой в сторону, выплюнул грубое слово, опять приставил трубку к уху и, не желая удваивать тревогу, сказал чётко и спокойно:
— Всё будет хорошо. Держи её, не отпускай.
— Я стараюсь, Хонгль, — сообщил поэт. — Я очень стараюсь. Но ты бы как-нибудь там побыстрее, что ли.
— Всё вот-вот закончится. Я уже подобрался к гаду… Почти подобрался. Сейчас вот метнусь в Запредельное, встречусь с ним и, думаю, вопрос закрою.
— В Запредельное? — насторожился Ашгарр. — Ты собрался в Запредельное?
— Так надо, — сказал я тоном, сразу отметающим всякие возражения.
Но поэт возражать и не собирался, просто здорово переживал за меня.
— А каким образом ты туда попадёшь? — спросил он озабочено.
— Не тревожься об этом. Молотобойцы пообещали канал подогнать. Правда, этот канал, скрывать не буду, суровый, меня может здорово помять, но выбора нет.
— Суровый… Тогда ведь может и меня… А как же Лера? — На том конце повисла пауза, которая заставила задуматься и меня. Потом Ашгарр опомнился и произнёс: — Послушай, у нас в Подземелье…
И вновь замолк.
— Что там у нас? — поторопил я, косясь на Архипыча.
— Запретная дверь…
— Ну не тяни ты ради Силы кота за хвост. Говори живее.
— За этой дверью ход в Запредельное.
Я чуть не пробил головой дырку в крыши «хаммера»:
— Что там?!
— Прямой ход в Запредельное, — тихо повторил Ашгарр. — Если хочешь — портал. Вуанг им давно пользуется. Несколько лет уже.
— И ты молчал!
— А ты никогда не спрашивал. Да и он просил не выдавать.
— Сволочи вы оба, вот вы кто.
— Он не злоупотребляет, — сразу, как это у нас и бывает всегда, стал оправдывать поэт воина. — Он в основном из одной точки Пределов в другую… Ну ты понимаешь.
А моим возмущениям не было предела:
— Блин, а я-то думаю чего он такой чистенький и прилизанный всегда наружу выбирается. А оно вон оно как. Нормально.
— Ну, в общем, я сказал, а ты там смотри.
— Уж посмотрю.
— Всё, конец связи, мне пора к Лере.
Услышав имя девушки, я сразу опомнился, успокоился и сбавил экспрессию:
— Давай Ашгарр, давай, чувак. Держись там. Я скоро. Я уже.
Сразу после этого Ашгарр отключился. Я вернул трубку Архипычу. Он спрятал её в карман и спросил:
— Как там Лера?
— Плохо.
— А чего шумел?
— Да так, ничего особенного, — ответил я. — Просто у меня сегодня день великих открытий. Надо будет его в календаре кружком обвести, и каждый год отмечать.
