Обычно Федор работал в паре с Зубом, но тот сейчас отрывался на Камчатке, тренируя эмчеэсников в обследовании затопленных пещер.
– Не может быть! Вы такая воспитанная, такая красивая, благонравная! – делано удивился Федор, решив во что бы то ни стало разузнать побольше о семье Воскобойниковых. Ведь именно такую фамилию носила его первая любовь – Милочка Воскобойникова!
Федор, пользуясь связями, два раза пытался найти Людмилу, но безуспешно. Сначала папу-профессора перевели на Камчатку заведующим кафедрой, а потом он там и умер, не дожив до шестидесяти лет каких-то трех месяцев. Мамочка, которая была на десять лет младше, вышла замуж за француза и смоталась на его родину, прихватив единственную дочь. Как оказался француз на закрытой для иностранцев в советское время Камчатке, Федор узнал, но куда они потом делись, выведать так и не смог.
И вот теперь, по прошествии стольких лет, судьба сама давала ему шанс узнать о предмете своей первой любви! Пара поцелуев в парке Дома офицеров, три свидания – вот, собственно, и все, что подарила судьба Федору, но воспоминания о первой юношеской любви он сохранил на всю жизнь.
– Вы так интересно рассказываете! Через ваши уста прямо оживает история! – слащаво воскликнул Федор, открывая свой рундук.
– Вы такой воспитанный молодой человек! – не осталась в долгу старушка, закрывая ладошкой беззубый рот.
«Тебе, старая карга, не меньше девяноста с хвостиком лет! А все туда же! Охота пококетничать с молодым мужиком! – подумал Федор, но тут же себя одернул: – Посмотри в зеркало, старый идиот! Сорок девять лет, а как только разговор зашел о Милке, сразу кровь взыграла, и моментально припомнил инструкцию по работе с агентами».
– Я только сейчас вспомнил, что у меня есть в сумке изумительный цейлонский чай. Уверяю вас, мадам, что такого вы никогда не пили. Сейчас сбегаю к проводнику, заварю, – вскакивая с места, сказал Федор.
– Время два часа ночи, а они чай задумали пить, – осуждающе сказала толстая проводница, склонившаяся над потрепанной книжкой в мягком переплете. На затертой обложке писаный чернобровый красавец грудью заслонял полуобнаженную красотку от мужика с ножом.
– Очнитесь, мадам! Горло пересохло! – весело сказал Федор, протягивая проводнице сотню.
– Люблю понятливых! – тотчас же вскочила проводница.
Схватив чайник, она быстро его сполоснула и поставила под струю кипятка.
– Организуйте чего-нибудь к чаю! – сказал Федор, протягивая проводнице пятьсот рублей.
– Сейчас сделаем! Будет как в лучших домах Лондона и Жмеринки! – ожила работница железной дороги, обнаружив хорошее знакомство с классикой русской литературы.
За все время суточного путешествия проводница, не удостоившая Федора ласковым взглядом, после получения мзды прямо лучилась радушием. Да и Федор радостно улыбался, весь ушедший в воспоминания молодости.
– Очень интересный разговор намечается, – неожиданно для себя выпалил он, протягивая проводнице еще пятьсот рублей.
– Для хорошего человека ничего не жалко, – не осталась в долгу проводница, открывая сиденье. Чуть покопавшись, достала из рундука плоскую бутылочку.
– «Наири», – с уважением выдохнул Федор и, восхищенно вскинув голову, сунул руку в карман.
– Хватит, – покачала рукой проводница, ласково улыбнувшись.
Схватив чайник с кипятком, Федор поспешил в купе.
Заваривая чай, он рассказывал:
– Способов заварки существует великое множество. Мне больше нравится азиатский способ. Заварили, налили в стакан и тут же перелили обратно. И так три раза! Кайтарма называется.
Рассказывая, Федор, продемонстрировал все сказанное действиями. Наконец, налив чай на четверть стакана, пододвинул его своей попутчице, которая за это время успела выставить на стол кулек с конфетами и печенье.
Появившаяся проводница поставила на стол поднос с пакетом маленьких пирожных в вакуумной упаковке, тарелкой с тонко нарезанным лимоном и двумя малюсенькими хрустальными рюмочками.
Федор торжественно водрузил на стол бутылочку «Наири».
– Что вы, что вы! Я не пью! – замахала руками старушка, но, увидев этикетку, моментально водрузила на нос очки. – От такого коньяка грех отказываться! Я себе этого никогда не прощу. Двадцать лет выдержки! Наливайте, молодой человек! – И она залихватски махнула рукой.
