– Ты за что его? – недоуменно спросил один из мужиков.
– А просто так! – весело ответил обидчик. – Хотел посмотреть, как он по лестнице кувыркаться будет.
– Ты чо, зверь? – удивился второй мужик.
– Скучные вы, – объяснил обидчик. – Радости от вас никакой. И лица у вас серые, просто люди ночи. А жить – жить надо весело!
Он обернулся и увидел Мишу.
– Козлик! – радостно воскликнул он. – А ты здесь откуда?
Миша не ответил, а повернулся к нему спиной, чтобы идти в другой конец зала. Не успел он сделать два шага, как ощутил на своем плече тяжелую руку обидчика.
– Ты куда это почапал? – спросил он, поворачивая Мишу лицом к себе. – Знакомых не узнаешь?
– Оставь, оставь мальца, – громко сказал первый мужик. – Кончай веселье.
– Кончать, так кончать! – тут же согласился обидчик и, не отпуская Мишиного плеча, протянул вторую руку мужику. – Лады?
– Лады, – согласился тот, вкладывая ладонь в ладонь обидчика.
Их ладони пересеклись в примиряющем рукопожатии, но вдруг мужик скривился и слегка присел.
– Ты чо, гад, делаешь! – тихонько заскулил он. – Кости поломать хочешь? Отпусти немедленно!
– А ты не суй свой нос, куда не надо, – угрожающе произнес обидчик. – Стоял себе и стой. Уразумел, чмо?
Он сильнее сжал руку и мужик, взвизгнув, присел еще ниже. Воспользовавшись паузой Миша обернулся в сторону справочной, где ни о чем не подозревая, читал газету его отец и крикнул:
– Папа, папа!
Макс Михайлович поднял голову, быстро сунул газету в карман пальто и двинулся в Мише.
Обидчик, увидев Макса Михайловича, как будто обрадовался. Он выпустил из ладони руку мужика, толчком отбросил его в сторону, и, не отпуская Мишу, замахал свободной рукой:
– Посюдова, посюдова ходи! Козлика папа, козел настоящий!
Макс Михайлович подошел почти вплотную. Лицо его не выражало ничего хорошего. Не доходя двух-трех шагов до Миши он вдруг встал, словно вкопанный, резко переменился в лице и подчеркнуто вежливо произнес, глядя за плечо обидчика:
– Никаких проблем, товарищ милиционер! Все нормально.
Обидчик повернул голову, и Макс Михайлович, словно играючи, ткнул его собранными щепотью пальцами в солнечное сплетение. Обидчик охнул, обмяк, и, выпустив Мишу, схватился обеими руками за живот. Его лицо бледнело на глазах, ноги подкашивались, он с трудом удерживал равновесие.
– Еще раз, – спокойным голосом произнес Макс Михайлович, – еще раз ты подойдешь к моему сыну ближе, чем на два метра, я займусь тобой по настоящему. Курган город маленький, я тебя быстро отыщу, как бы ни прятался. Понял, козлик?
Обидчик кивнул головой и громко рыгнул. Его мутило, кадык ходил вверх и вниз, удерживая рвущуюся из горла рвоту.
– Пошел на улицу, – приказал Макс Михайлович, – нечего пол пачкать.
Обидчик молча двинулся к выходу. Мужики последовали за ним. Судя по их лицам, они намеревались продолжить разговор.
– Пойдем, присядем, – сказал Макс Михайлович. – Поезд опаздывает на три часа. Домой идти бессмысленно, будем дожидаться здесь.
Несколько минут они бродили по залу в поисках свободной скамейки, отыскали ее в самом конце, и уселись друг возле друга, отец и сын.
– Это твой знакомый? – спросил Макс Михайлович.
– Нет, я его второй раз вижу.
И Миша рассказал историю первой встречи с обидчиком.
– Вот же подонок! Ну, теперь, надеюсь, он больше не полезет.
– Папа, ты где научился так драться? – спросил Миша. – На фронте?
– А где же еще, как не там. Я же тебе рассказывал про разведку.
Миша обожал слушать рассказы отца. Правда, это удовольствие выпадало не часто, но если удавалось его разговорить, то истории сыпались из Макса Михайловича одна за другой. Он называл их эпизодами. Особенно нравились Мише истории из жизни дивизионной разведки, в которую отец попал сразу после возвращения из госпиталя. Но одно дело слушать рассказы о захвате «языков» и про рукопашные бои, и совсем другое видеть своими глазами, как это делается.
– Папа, расскажи эпизод.
– Ну…. – Макс Михайлович потянулся и откинулся на спинку скамейки. – Может, лучше поспим?
– Нет, эпизод!
– Ладно.
Он задумался на несколько минут.
– Знаешь, этот негодяй и его беспричинная жестокость напомнили эпизод, случившийся со мной зимою 1943 года. Служил я тогда в дивизионной разведке, был на отличном счету, к наградам представлен и милостью командиров не обижен. Задания наши были несложные: пробраться незаметно в тыл противника, подкараулить кого постарше званием, захватить и переволочь через линию фронта. Тут требовались терпение и выносливость, иногда приходилось сутками лежать в снегу, отогреваясь водкой и шоколадом.
