Астронавт Джонс. Время для звезд - страница 4

Но домой она притащила его впервые. Макс почувствовал, что в нем разгорается ярость.

– Поскорее, Макси! – крикнула Моу. – Да не стой ты там как чурбан. – (Макс неохотно двинулся дальше и подошел к ним.) – Макси, пожми руку своему новому отцу, – пропела Моу и шаловливо глянула на него, словно выдала нечто очень остроумное. Макс тупо уставился на нее, от удивления открыв рот.

Монтгомери ухмыльнулся и выставил свою клешню.

– Ага, Макс, ты теперь Макс Монтгомери – я твой новый папаша. Но ты все равно можешь называть меня Монти.

Макс уставился на руку, а затем, очень неохотно, пожал ее.

– Моя фамилия Джонс, – сказал он без всякого выражения.

– Макси!.. – протестующе воскликнула Моу.

Монтгомери жизнерадостно расхохотался.

– Да не торопи ты его так, Нелли, любовь моя. Пусть Макс попривыкнет к этому. Живи сам и давай жить другим – вот мой девиз. – Он повернулся к своей жене. – Подожди, пока я возьму багаж. – С одного багажника уницикла он снял тюк скомканной одежды, а с другого – две плоские пинтовые бутылки. Заметив, что Макс наблюдает за ним, он подмигнул и сказал: – Тост за новобрачную.

Упомянутая новобрачная стояла около двери, и он попытался проскользнуть мимо нее. Та запротестовала:

– Но как же это, Монти, дорогой, разве ты не собираешься…

Монтгомери остановился.

– Совсем позабыл, у меня ведь мало опыта в таких делах. Конечно же. – Он повернулся к Максу. – Возьми все это хозяйство. – Бифф сунул ему тюк и бутылки. Потом он подхватил Моу на руки, что-то хрюкнув при этом, перенес ее через порог, снова поставил на ноги и поцеловал. Она тем временем повизгивала и краснела. Макс молча прошел вслед за ними, положил принесенное на стол и отвернулся к плите. Плита совсем остыла, он не пользовался ею со времени завтрака. Была еще и электрическая плита, но она перегорела еще при жизни отца, а денег на починку так и не нашлось. Он вытащил из кармана складной нож, настрогал щепок, добавил растопки и поднес к получившейся кучке зажигалку. Когда пламя разгорелось, он вышел с ведром за водой.

Когда он вернулся, Монтгомери сказал ему:

– Не мог понять, куда это ты пошел. Неужели в этой мусорной куче нет даже водопровода?

– Нет. – Макс поставил ведро на пол и подложил в огонь пару деревянных брусков.

Моу сказала:

– Макси, ты должен был приготовить обед.

Монтгомери любезно заступился за Макса:

– Ну успокойся, дорогая, он же не знал, что мы приедем. И к тому же это дает время для тоста.

Макс стоял, повернувшись к ним спиной, и уделял все свое внимание нарезанию грудинки. Перемена была столь ошеломляющей, что ему пока еще не хватило времени полностью ее осознать.

– Эй, сынок! Подними стакан за новобрачную! – окликнул его Монтгомери.

– Мне надо готовить ужин.

– Чепуха! Вот твой стакан. Быстренько!

Монтгомери налил в стакан на палец янтарно-желтой жидкости; его собственный стакан был наполнен до половины, а у новобрачной по крайней мере на треть. Макс взял свой стакан, подошел к ведру и черпаком долил в него воды.

– Ты же только испортишь!

– Я к этому не привык.

– Ну ладно. Ну, значит, за зардевшуюся новобрачную и всю нашу счастливую семейку! Пей до дна!

Макс осторожно хлебнул из стакана и отставил его. По вкусу это напоминало горькую микстуру, которую давала ему как-то весной окружная медсестра. Он вернулся к своему прерванному занятию, но Монтгомери опять окликнул его.

– Эй, как это, ты же не допил.

– Послушайте, мне надо готовить ужин. Вы же не хотите, чтобы все подгорело?

– Ну что же, – пожал плечами Монтгомери, – тем больше останется нам. Твою долю мы используем на запивку. Знаешь, сынок, когда я был в твоем возрасте, я мог опрокинуть полный стакан, а потом сделать стойку на руках.

Макс собирался поужинать грудинкой и разогретыми оладьями, но их осталось только полсковородки. Он поджарил яичницу на жире от грудинки и сварил кофе, этим и ограничился. Когда они сели ужинать, Монтгомери оглядел поданные блюда и громко объявил:

– Лапочка, я надеюсь, что начиная с завтрашнего дня ты сумеешь делом подтвердить все то, что наговорила мне про свои кулинарные таланты. Твой парень – не такой уж хороший повар.