Ей нравилось прыгать в группе. Но попадала она каждый раз на другие занятия, к другим инструкторам. И, в общем, как-то не пошло. У всех были разные программы. Она не успевала выучить движения, как приходилось все начинать сначала.
На этой почве у нее неожиданно родилась собственная гениальная теория о сексе. Ей вдруг совершенно понятно стало, что самыми умелыми в любви могут быть только самые верные. Если менять мужчин постоянно, то так и останешься неучем. Все равно, что приходить на разные тренировки по разу.
Вот у них в школе учителя по физике все время менялись. И физику она не знала вообще. Просто не понимала. Оптом. Хоть и старалась как-то к экзамену разобраться. Так вот и с сексом… Предмет нужно учить с одним учителем. Миле эта теория казалась просто гениальной. И она ее пропагандировала. Так сказать, шла против течения. И гордилась этим.
В спортзал она попадала все реже и реже. Никак не могла закончить со своими уроками пораньше. Все казалось, успеет. А потом откладывала тренировки на завтра. Вечером маме даже боялась говорить, что опять не успела. Абонемент был недешевый, а клуб элитный. Врала, что была. А маме ловить ее на слове было некогда. Пропадала на работе. А если была дома, то рисовала эскизы костюмов к новому историческому фильму. Восемнадцатый век был ее слабостью. И в такие проекты она всегда старалась вписаться. Да и гонорары за костюмный фильм были на порядок больше. Еще бы — одно дело напокупать на рынке кожаных курток для братвы в какой-нибудь сериал. И совсем другое — придумать, нарисовать и найти ткань для суперсложного платья императрицы. В работу она уходила с головой. И прогул тренировки любимой дочерью уже не замечала. Не маленькая все-таки.
А то, что дочь немаленькая, Наташа узнала не сама. Ей об этом сказали. А дело было так. У Милки сел мобильный. А они с Настей, Мельниковым и Ляховицким задержались после концерта. Сначала пошли в какое-то кафе, а потом застряли в пробке. Звонить родителям Миле и в голову не пришло. Она о них забыла. Вот так. Честное слово. В этот момент у нее была своя жизнь. Разве могла она предположить, что мама сходит с ума. И даже звонит в справочное несчастных случаев и в милицию. «У меня пропала девочка!» — нервно сказала мама дежурной. Та откликнулась со всей душой «Сколько девочке лет?». «Семнадцать» — ответила мама.
На том конце провода повисла маленькая пауза. А потом маме сказали значительно веселей: «Взросленькая у вас девочка». И успокоили. Придет. Время детское. Вот тогда-то озадаченная мама и прониклась этой новой мыслью: «Девочка-то, оказывается, у меня взросленькая!» Она даже и не ругала ее, когда та вернулась. Просто рассказала всю эту историю. И Мила сама сделала из нее выводы. И что раз «взросленькая», то значит, и ответственная должна быть.
Мила дописала в дневнике последнюю фразу. Застыла, глядя на розовую полоску у горизонта, и почувствовала, как все-таки, несмотря на эйфорию, хочет спать.
Будильник поставила на семь.
Сегодня она опять начинала новую жизнь. Самсара, как называл это отец. Бесконечное колесо перерождений.
