Думаю, что на самом-то деле тогда он знал об этом почти один.
И сам дознался до нее. Дознался своим горящим разумом.
И с той самой поры, до самого своего смертного часа, уже не переставал искать её, дознаваться...
Артем имел все настоящие живые блага, которые может иметь человек на земле. У него была любимая жена, дети. Он очень любил своих родителей восхищался ими.
Вдобавок он преуспел в своей работе и не имел никаких материальных нужд. Однако такое благополучие не сделало его спокойным: по слову Евангельскому, он "имел как не имел". В нем жила боль чужих страданий несметного множества судеб, искалеченных нашим смутным временем всей российской разрухи.
Мы расходились во взглядах на политику; не знаю, кто из нас ошибался, он или я. Но в любом случае его деятельность несла в этот мир свет и добро, поскольку Артем был искренен. Его очерки, наверное, были близки к его исповеди.
Артем горел своей журналистской работой и пытался вовлечь в неё меня - уговаривал написать статью о воинах-"афганцах". С выполнением этого заказа я опоздал, статья так и не пошла в печать. Однако Артем все-таки продолжал просить меня написать что-нибудь для его газеты, даже предлагал выделить мне целую страничку. Я отшучивался: мол, газета называется "Совершенно секретно", а у Православия никаких секретов нет.
Во время нашей встречи, оказавшейся последней, речь зашла о ваххабизме и о мусульманстве вообще. Меня всегда удивляло невежество, проявляющееся в высказываниях российских политиков и журналистов по отношению к Исламу; а ведь понимание этой религии для России насущно важно.
Господь призвал меня на служение в мусульманском регионе, я счел своим долгом изучить историю и современность мусульманства, веры народов, на земле которых я несу служение. Полагаю, если бы я этого не сделал, я был бы плохим архиереем. Из своих научных занятий я вынес твердое убеждение хотя Православие и Ислам коренным образом расходятся во взглядах на Бога и вечность, - здесь, на земле, эти религии могут и должны быть дружественны. Это заложено в самих основах вероучений, противостояние является безумием. Обо всем этом я говорил Артему в ту ночь.
У Артема была особая манера общения: сочетание пылкости и мягкости. Он никогда (во всяком случае, в беседах со мной) не повышал голоса. Но тут вскрикнул:
- Этого же никто не понимает! Об этом необходимо писать!
Сам он умел выслушивать, понимая.
Мы назначили следующую встречу на весну 2000 года. Я приехал в Москву в начале марта и решил сначала сделать церковные дела, а встречу с другом оставить на "сладкое". Наконец у меня выдался свободный вечер, я уже собирался звонить Артему. Но включил телевизор и из программы "Время" узнал о его трагической кончине.
Когда уходят в иную жизнь такие люди, как Артем, мир становится темнее.
Он освещал окружающее радостью и человеколюбием, состраданием и знанием, горением ума и сердца. Надо надеяться, что соратники Артема сохранят его свет и продолжат его дело.
Да упокоит Господь душу раба Своего Артемия в селениях праведных.
Наташа Дарьялова ЧЕЛОВЕК БЕЗ МАСКИ
Совсем, кажется, недавно, под Новый, 2000 год, в Центре международной торговли празднично, шумел бал-маскарад прессы. Меня кто-то дружески полуобнял за плечи. Я обернулась навстречу широкой улыбке человека в маске. Но маска не могла скрыть такую узнаваемую, по-детски открытую улыбку Артема, Темы Боровика.
Мы редко виделись, слишком разными были маршруты наших путешествий, слишком стремительными графики жизни, но, когда встречались, Тема расспрашивал, поздравлял, сочувствовал - со своим неизменным теплым человеческим интересом, умением порадоваться чьим-то ещё успехам.
- Наташа, давай съедемся, потолкуем - это неправильно, что мы так редко встречаемся, - предложил он.
- Давай, конечно, на днях созвонимся. Родителям привет...
По-другому распорядилась жестокая судьба. И когда была я на горестной встрече - похоронах, а потом на поминках, сквозь слезы смотрела на заплаканные лица Галины и Генриха, Маришки и Вероники и многих-многих близких, - мне все казалось, что вот-вот полуобнимет меня за плечи Тема, улыбнется - и закончится этот мрачный маскарад, нелепая шутка, - так невероятны, неправдоподобны были эти похороны, в таком противоречии со всем его существом - жизнелюба, победителя, творца.
