Можете себе представить мою реакцию в тот момент. Только отлегло от сердца из-за отсутствия Артема, как новая проблема. От греха подальше наш оператор Боря Романенко быстро отвел её в пустующий соседний дом, объяснив, что здесь она может привести себя в порядок и отдыхать до утра.
Второе явление было огромной черной собакой с всклокоченной вьющейся шерстью. "А это Боцман, - продолжал представление своих спутников Артем. Он заслуженная саперная собака. Его подразделение утром уходит домой, а собак пограничники не пускают. Карантин. Ребята попросили: может быть, вы поможете? Надо подписать вот этот сертификат". - "Господи, да я что, ветеринар, что ли? Только этого мне не хватало..."
Конечно, я очень хорошо понимал Артема, ведь саперные собаки на войне - это явление особое. Они идут перед саперами, ориентируясь только на свой нюх. Сколько жизней они спасли. Сами же нередко подрывались на минах, гибли, получали тяжелые ранения и контузии. Но их всегда старались выходить, оставить в подразделении. Шли они с солдатами и по дороге домой, делая безопасным этот путь. И вот теперь на границе их надо было бросать. Таковы были жестокие законы карантина. На оставленной же нами афганской земле их ждала верная гибель. Причем очень скорая. Дело в том, что афганцы ненавидели наших собак. Те отвечали им взаимностью, издалека чувствуя специфический запах их тела и одежды. И вот теперь у границы афганские солдаты безжалостно убивали из автоматов всех оставленных собак... Их предсмертный вой сливался с ночной канонадой...
Вот такие вопросы мы и решали, греясь на февральском азиатском солнышке. Надо сказать, что от домика армейского начпрода уже тянулись аппетитные ароматы, а потому настроение было благостное. До праздничного обеда оставалось немного. Однако наш благостный настрой не мог рассеять озабоченности Кристины и Боцмана. Их судьбы ещё не были решены.
Начали с Кристины. Артем взял на себя роль адвоката-переводчика. Правда, и так хотелось ей помочь, но что можно было сделать, если у неё не было даже афганской визы, не говоря уже о советской. Порешили взять её с собой и везти до самой пограничной черты, а уж потом пускай возвращается к ооновцам и едет с ними в Кабул. Артем был совершенно удовлетворен таким решением. Я знал, что он очень любил помогать людям и всегда радовался, когда это удавалось...
С Боцманом было сложнее. Шанс был только один: использовать мой авторитет и горячность Артема, чтобы уговорить пограничников. Решили отложить это дело на завтрашнее утро, чтобы не лишать Боцмана участия в предстоящем банкете. Скажу заранее, что идея удалась. Утром Артем погрузил Боцмана в "уазик" и отправился к границе, вооруженный сертификатом, где в графе "ветеринарный врач" стояла моя разборчивая подпись: Лещинский. Чудо, но этого оказалось достаточно. Артем привез Боцмана прямо в лагерь саперов, который они разбили недалеко от границы на советском берегу. В среду мы их видели там. Останавливаться было некогда, но нам показалось, что Боцман и на ходу узнал нашу машину и благодарно залаял. Конечно, это нереально, но нам с Артемом, людям сентиментальным, очень хотелось в это поверить и мы сумели убедить друг друга...
Меж тем банкет у начпрода Равиля, только начавшись, быстро набирал обороты. В молчании выпили третий тост - за павших. Тут каждому было что вспомнить...
Впервые смерть прошла совсем рядом со мной на второй месяцу работы в Афганистане. Мы возвращались в Кабул из района боевых действий. Ехали боевой колонной, сидя, как и всегда в Афганистане, на броне, то есть не внутри БТРа, а снаружи - так безопаснее в случае подрыва на мине. Дорога вела в кишлак. Потянулись по сторонам нищие глинобитные дувалы, толпы грязных раздетых ребятишек, торговцы, бесконечные лавки-дуканы. Рядом со мной сидел молоденький совсем солдатик. Всю дорогу я чуть ли не упирался в его бритый затылок. И вдруг он скатился с брони и замер на дороге в какой-то неестественной прозе, подогнув под себя правую руку. Я решил, что он не удержался и упал. БТР моментально остановился. Лишь тогда я разглядел тоненькую красную струйку у его виска. Выстрел снайпера. Бойцы спешились и, на ходу выстраиваясь в цепь, пошли в кишлак, откуда раздался выстрел. Боевые машины развернули в сторону кишлака пушки и пулеметы, открыв из них беглый огонь по домам и всему, что движется. Я поймал себя на том, что машинально снял с предохранителя автомат, готовясь стрелять по первой же цели.
