В принципе же меня мало интересуют сиюминутные сенсации. Гораздо интереснее глубинные процессы. Например, совершенная загадка, что происходит с молодежью. Тайна для меня - шестидесятые годы, внезапно захлебнувшиеся во всем мире по непонятным причинам, - тут и убийство Кеннеди, и переворот 1964 года в СССР, и Вьетнам, но больше такого счастья в истории XX века не было.
"БОРОВИК хорош в соленом, маринованном, но прежде всего в жареном виде..."
- Не думаю, что, появись у вас время, вы стали бы заниматься "жареной", желтой темой вроде валютной проституции...
- Нет, конечно. На самом деле меня сейчас занимала бы только одна тема: я проехал бы по фронтам республиканских войн. Я глубоко убежден, что это продолжение Афганистана. Война в Афганистане имела какой-то мистический смысл: последний солдат, перешагнувший границу, принес её с собой на советскую территорию. Мне представляется, что СССР развалился во многом благодаря Афганистану - это была точка, где трясло, а есть такое понятие в физике - резонанс...
- Вы действительно ходили в Афганистане под смертью?
- Безопасных мест там не существовало. Лично мне было страшно дважды. Во-первых, я обманом слетал на МИГе. У меня было разрешение посетить авиаполк, подписанное Ахромеевым. В штабе полка к моему приезду все уже были "веселые", к тому же темно, мерцают только экраны локаторов, - я показал свое разрешение тому, от кого зависело "пускать - не пускать", он разглядел только подпись Ахромеева и после небольшого медосмотра позволил взять меня на боевой вылет. Вылет продолжался 32 минуты, чему я не верю до сих пор - мне казалось, что мы были в воздухе не меньше пяти часов. Второй раз было страшно - и, пожалуй, страшнее всего, - когда я ходил к пакистанской границе со спецназом. У меня была цель: превратиться в солдата. Временно забыть, что я журналист. Солдат открывает свою душу лишь тому, кого уважает. А уважать он начинает тебя лишь тогда, когда убедится, что ты ходишь в тех же сапогах, что и он, до крови стесываешь ноги о песок, сыплющийся в голенища, носишь рюкзак и автомат. И хотя законы международной журналистской этики предписывают военным корреспондентам не иметь штатного оружия - я сознательно брал с собой автомат.
- И стреляли?
- Приходилось.
- Прицельно?
- Какое прицельно... Уверяю вас, что ни к мужеству, ни к героизму все это не имело никакого отношения: мы шли всю ночь, к рассвету вползли на сопку, усталость пересиливала любой страх, я упал, задремал и проснулся от выстрелов. Стреляли все куда попало - кто в воздух, кто в "зеленку", ну и я... куда-то. Просто чтобы дать понять, что у нас есть оружие. С тех пор я почти не стрелял, даже во время других боев, когда мы окружали банду Гаюра, к северу от Саланга. Это была акция возмездия: Гаюр первым обстрелял советскую территорию - военный городок Пяндж. Так война впервые перешагнула советскую границу. Гаюра ловили десантники, я ходил с ними. Целая дивизия его окружила, но он дал взятку и ушел.
- Какую взятку?
- Там давали чаще всего деньгами, и капиталы в Афганистане делались непредставимые. Например, командир части списывал БТР как взорвавшийся, а сам продавал его "духам". С БТР было труднее - технику могли проверить, найти место боя и обнаружить, что никакого БТР там нет. А с личным оружием проще.
Люди все это видели. Еще они видели, как стирались с лица земли деревни и кишлаки. Именно тогда страна впервые убедилась в аморальности происходящего. После Афганистана жизнь в СССР не могла оставаться прежней, как не могла бы сохраниться в прежнем виде мирная семья после того, как муж в приступе бешенства вдруг избил жену.
"БОРОВИК обладает крепким плодовым телом, плотной ножкой..."
- Какие физические нагрузки были для вас тяжелее: в Афганистане или в американской армии?
- Я был тогда в хорошей форме и весил поменьше, так что в Афганистане каких-то нечеловеческих физических трудностей я не испытывал. Физподготовкой мало кто занимался всерьез - люди слишком выматывались в боях. В американской армии я едва-едва выполнял к концу командировки женский армейский норматив - 72 отжимания за минуту с чем-то. Там очень трудно в этом смысле.
