Арсенал-Коллекция, 2015 № 09 (39) - страница 43

Основная работа в ДРА строилась на уничтожении заранее заданных целей как то скопление бандформирований, склады оружия, укрепрайоны мятежников. При этом использовались обычные и объемно-детонирующие бомбы калибром 500 кг, НАР С-13, С-24, С-25.

В этот период вся наличная советская авиация в Афганистане перешла на «работу по площадям» с целью нанесения противнику максимального урона. Как вспоминали летчики, это было не самое эффективное использование авиации, так как координаты поступали за сутки (разведданные еще раньше), и часто удары наносились по тем местам, где уже никого не было.

Летчики 206-го ошап обсуждают вылет

Обозначение «Отличный экипаж» было не частым на Су-25 в Афганистане

3-я эскадрилья фактически была «прикреплена» к «местному» спецназу, который занимался перекрытием караванных путей из Пакистана. Особенностью эскадрильи было наличие на постоянной основе дежурного звена на аэродроме и вылет по команде. Это было крайне необходимо, так как с десантниками была отработана тактика, при которой та группа спецназа, которая досматривает караваны, получая отпор от сопровождавших караван боевиков, вызывает штурмовики, которые уничтожают караван. Фактически, это была типичная «работа по вызову».

Продолжались и характерные для последнего периода войны вылеты на разведывательно-ударные действия (РУД). Целями при этом являлись караваны с оружием и места стоянок. «Зарядка» была универсальная - пара пятисоткилограммовых бомб или РБК и пара блоков НАР Б-8 или УБ-32. Поиск цели осуществлялся днем вдоль основных караванных путей. При обнаружении колонны, запрашивали командный пункт, получали ответ, что наших войск в данном районе нет и «добро» на удар, цель уничтожали. После месяца такой работы, дневные передвижения караванов по ДРА прекратились. Днем РУД были эффективны, когда требовалось подавить огневые точки, которые обстреливали аэродромы и позиции наших войск. Грачи «висели» в воздухе, определяли направления, откуда начинался обстрел аэродрома или наших позиций, и наносили удары. Зачастую это были пуски с импровизированных самодельных установок (сколоченные из досок направляющие - одна или две ракеты, блок питания, часовой механизм). Схема пусков была следующая - установка примерно нацеливались, а через заданное время срабатывал часовой механизм, и ракета уходила в сторону цели. Летчики обнаруживали пуск, наносили удар по установкам, но там оставались лишь пустые направляющие.

Работа ночью имела свои особенности, командование ВВС 40-й армии вводили ограничения. Не летали ночью на боевые задания летчики 3-го класса, хотя их уровень подготовки был достаточен. Вся тяжесть боевой работы ложилась на летчиков 1-го и 2-го классов. «График» боевых вылетов в среднем выглядел следующим образом: 3 вылета днем, короткий отдых с 12 часов до обеда, потом до 17 часов подготовка и 3-4 вылета ночью. Естественно, при такой интенсивной работе летчикам для нормального отдыха времени практически не оставалось.

К сожалению, потери не обошли стороной «пружанцев». За относительно короткую командировку 206-й ошап потерял одного летчика - старшего лейтенанта Бориса Гордиенко из 1-й эскадрильи, который погиб 7 января 1989 г. в ходе боевого вылета на РУД при невыясненных обстоятельствах. В документах этот случай проходит как боевая потеря: «При выполнении удара по целям в ущелье, в 35 км от аэродрома Кабул (Аз-260), самолет был поражен ракетой ПЗРК «Стингер». Летчик средствами спасения не воспользовался и погиб». Однако гораздо более вероятной причиной гибели летчика были неполадки кислородного оборудования самолета, приведшие к кислородному голоданию и потере сознания. Тем более, что сослуживцы в частных беседах вспоминали проблемы именно с этим «бортом». Место гибели обнаружили вертолетчики 50-го осап: «То ли в декабре 1988, то ли в январе 1989 года нас подняли на поиски пропавшего Су-25 с Баграма. Место его падения мы обнаружили высоко в горах (не менее 4000 м). На белоснежном склоне пятно как клякса - всё что осталось от самолёта и пилота. Ни имени не знаю, ни обстоятельств гибели, ни того - проводилась ли наземная поисковая операция». Хотя останки летчика так не смогли достать, потерю по документам провели как боевую, так как в противном случае семье без вести пропавшего военнослужащего не полагалась пенсия. Эта потеря стала последней среди советских штурмовиков в Афганистане: за всю войну 378-й ошап потерял 10 летчиков и 29 самолетов Су-25.