Я промолчала, потому что подробности находки были бы определенно лишними для ушей Мареги, и лишь улыбнулась Эньярошу.
— Значит, мисс Люно... — Марега растерялся, явно не зная, как истолковать наше переглядывание с Эньярошем, — вы случайно нашли дневник? Случайно? — переспросил он уже с лукавством. — Вы даже не подозревали, что он хранится в вашем архиве?
Я прекрасно понимала, что сейчас Марегу больше интересует, есть что между мной и Эньярошем или нет, и поэтому коротко ответила не менее лукавым тоном:
— Нет, доктор Марега.
Похоже, Эньярош тоже понял, о чем шла речь, потому что неожиданно разоткровенничался:
— Понимаете, мистер Марега, мне стоило большого труда выяснить, что экспедиция Бонвояжа отправлялась именно из Эдуара. Я приезжаю сюда, сижу в архиве несколько недель...
Я чуть не рассмеялась, ведь мы с ним познакомились лишь позавчера, а он произнес «несколько недель» так многозначительно и так внимательно наблюдая за реакцией Мареги, как если бы тем самым предъявлял свои права на меня: дескать, мы с мадемуазель Люно — давние приятели, тебе нечего искать здесь, амиго!
—...читаю все описи подряд, изучаю уцелевшую переписку тех лет...
— По-моему, мсье Бонвояж выбрал не самое лучшее время для экспедиции. Кажется, тогда во Франции было неспокойно, да и в Европе тоже! — Доктор медицины вовсе не собирался отступать и решил блеснуть историческими познаниями.
Однако научная конференция о Франции той эпохи никак не входила в мои планы: во-первых, мне нужно было работать, а во-вторых, доктор Марега слишком взволновал меня. И не только голливудской внешностью и откровенными попытками флирта, но и причиной своего появления здесь. Слишком неправдоподобной причиной... Я решила еще раз услышать из уст психиатра, что привело его в Эдуар.
— Доктор Марега, насколько я поняла, вы ищете упоминания о Шелгваукане в интересах вашего пациента?
— Да, я собираюсь оспорить диагноз некоего нечистоплотного коллеги. Мой пациент был и есть абсолютно вменяем.
Эньярош прищурился.
— Неужели вы, док, действительно проделали путь из Рио-де-Жанейро в Эдуар ради подтверждения диагноза о вменяемости пациента?
Ага, обрадовалась я, доктор археологии тоже не очень-то верит в альтруизм!
— Вы так дорожите своей репутацией? — осведомился Эньярош.
— Неподкупной репутацией, мистер Эньярош, прошу заметить!
— То есть неподкупная репутация стоит дороже? — Эньярош поправил на носу очки. — Я вас правильно понял, сэр?
— Да, мистер Эньярош, дороже золота!
— Вы имеете в виду золото Шелгвауканы? — невинно спросила я и почувствовала, что порадовала Эньяроша.
И что это я ни с того ни с сего загорелась на какого-то там Марегу? Игнасио Эньярош вовсе не хуже! Конечно, он не так лощен: давно не стриженные волнистые волосы, запущенная бороденка, старомодные очки в пластмассовой оправе, к тому же он ужасно владеет французским... Но Эньярош ладно сложен, остроумен и неглуп: сразу учуял своим орлиным носом, что «док» больше обеспокоен золотом, а не состоянием рассудка своего пациента!
Однако мой вопрос вовсе не задел Марегу, он лишь снисходительно улыбнулся.
— Вы совершенно правы, мисс Люно.
Мне вдруг сделалось неловко: с какой стати мы с Эньярошем ополчились на постороннего и случайного человека?
— Репутация для меня дороже всего на свете. Посудите сами, сэр. — В поисках поддержки Марега обратился теперь к Эньярошу. — Я уже рассказал леди, что мои интересы вызваны интересами моего пациента по имени Гарри Лейз.
— Слушаю, слушаю вас, мистер Марега. — Эньярош энергично закивал, потому что Марега вдруг умолк.
— Имя моего пациента не вызывает у вас никаких ассоциаций?
Марега перевел взгляд с Эньяроша на меня и обратно. Мы с Эньярошем, не сговариваясь, одновременно пожали плечами.
— А имя — Ричард Вонахью? Тоже нет? Тоже не слышали никогда?
— Подождите, мистер Марега, — остановила его я. — Вы задаете вопросы, как следователь!
— Простите, мисс, я не хотел вас обидеть. Я не следователь. Я всего лишь пытаюсь объяснить, почему переживаю за Гарри. — Растерянный Марега все равно был невыносимо красив.
— Имя Вонахью не сходило со страниц газет год назад, — миролюбиво сказала я. — Этот авантюрист от археологии пытался выдать за подлинное носовое украшение корабля Колумба какую-то дурацкую фигуру, вырезанную из куска старого дерева. Так?
