Ухаживая за мамой, Лена надеялась, что скоро ей станет лучше, что она поправится, сможет встать. Но, по-видимому, Оксана Андреевна уже сама не хотела жить. Уставившись в потолок, она ни с кем не разговаривала, отказывалась есть. И ни слезы дочери, ни угрозы врачей не помогали. Закрыв глаза, она желала одного: умереть.
– Мама, ну так нельзя! – вытирая заплаканные глаза, ругалась Лена. – Ты должна поправиться. Почему ты не хочешь принять лекарства? Ты должна жить!
– Зачем? – с грустью спрашивала Оксана Андреевна и отворачивала лицо.
Шло время. Лена понимала: оно работает не на нее.
Как-то под вечер, когда на улице грянул мороз, Оксана Андреевна неожиданно позвала Лену к себе. Бледная, исхудавшая, она едва шевелила губами. Подняв тонкую жилистую руку, она погладила дочку по голове.
– Леночка, – чуть слышно произнесла она. – Ты, дочка, меня прости!
– Мам, не надо так говорить! – с трудом сдерживая слезы, крикнула Лена и опустила глаза. – Ты ни в чем передо мной не виновата. Ты же знаешь, как я тебя люблю!
Слегка улыбнувшись, женщина пристально посмотрела на нее.
– Лена, скажи, Натка – Гришина дочь?
Сжав мамину руку, Лена нерешительно подняла глаза.
– Да.
– Господи, – с болью простонала женщина, – что мы наделали? Леночка, милая, доченька, как мы виноваты перед тобой! Видишь, власть, положение – все проходит. Даже отца нет. А любовь живет. А мы, думая о своей выгоде, забрали ее у тебя. Доченька, Леночка, прости нас, если можешь, прости!
Закрыв глаза, женщина задрожала.
– Мам, мама, что с тобой?! – Лена взволнованно поднялась. – Я сейчас тебе валокордин принесу!
– Нет, дочка, все хорошо. Не уходи. Послушай, я должна тебе еще кое-что успеть сказать, – с трудом, сдвинув с груди одеяло, проговорила женщина и часто, прерывисто задышала. – Ты только меня не перебивай. Я знаю, что Гриша пропал без вести. Скоро не станет меня. Тебе тяжело. Так…Ты знаешь, что отец управлял делами ЦК. Все денежные потоки, движение капитала проходили через него. Он знал все. Поэтому и покончил с собой. Оказывая финансовую помощь коммунистическим партиям разных стран, верхушка не забывала и о себе. Последний год отец помогал французским друзьям. С их помощью он вошел в ряд бирж на внутреннем рынке Франции, которые торгуют недвижимостью. Вместе с ними, для руководства партии, он основал несколько совместных предприятий. С московскими коллегами отец приобретал для правящей верхушки жилые дома, отели, рестораны. Еще до введения ГКЧП они создали более ста фирм и банков. С благословения руководства за рубеж перекачали почти два с половиной миллиарда долларов партийной казны. Благодаря этой схеме партийные деньги разошлись по всему миру. Точно так они открывали и банковские счета. Папа был в курсе всех этих дел. Он понимал, что в случае развала Союза они захотят спрятать концы в воду. Папа понимал, что его могут убрать. Но он все время думал о тебе. На даче, под будкой Демара, есть небольшой тайник. Это для тебя.
– Не надо мне ничего! – с болью выкрикнула Лена. – Я никогда не возьму этих денег! Это плохие деньги! Они убили вас и мою любовь. Нет!
Женщина тяжело вздохнула и, с трудом подняв руку, погладила ее по плечу.
– Не надо так говорить, дочка. Ты посмотри, что творится в стране! Все наши деньги, которые были на книжке, пропали. А тебе с Наташенькой еще жить и жить! Ты лучше послушай меня и не перебивай. У меня уже нет сил говорить. Поверь, мы всегда думали о те… – не успев договорить, Оксана Андреевна тяжело вздохнула и, набрав полную грудь воздуха, запрокинула голову. Задрожав всем телом, она перестала дышать.
– Мама, мам! – закричала Лена. – Мамочка, что с тобой?
Открыв широко глаза, женщина не шевелилась. Пустым стеклянным взглядом Оксана Андреевна смотрела в потолок.
– Мама! – изо всех сил выкрикнула девушка и упала матери на грудь.
Приехавшие по вызову врачи «скорой помощи» констатировали ее смерть.
Три дня Лена не выходила из дома. Натянув на голову одеяло, она все время размышляла о своей жизни. Все больше и больше ее обволакивала пустота. Молодая женщина была уверена: одиночество – ее крест. Всего за несколько лет она потеряла самых близких для нее людей. Почему все, что у нее было, ей приходилось терять? Причем самое лучшее. Любовь. Счастье. Семью. Почему?! Словно кому-то было угодно оставить ее одну. За что?! За то, что не ценила? За то, что не уберегла? Гришу, Ольгу Федоровну, отца, мать? А может, тогда и ей незачем жить?!
