– Что вам надо? – обуздав свою злобную энергию, наконец поинтересовался мент и перешел на протокольное «вы».
– Дело в том, что я являюсь свидетелем одного преступления, – немного взволнованно заговорила Лена. – Пришла к вам, чтобы дать свидетельские показания.
– Какое преступление, где произошло? – сосредоточившись и напустив на себя серьезный вид, деловито поинтересовался милиционер.
Услышав сказанное, его напарник поднялся с табурета и устало поплелся к окну. В глазах защитников правопорядка застыл тупой вопрос.
– Это было 10 мая, на Парковой аллее, недалеко от Мариинского парка, – начала Лена.
– Ну, ты это… даешь! А где ты раньше была?! Уже того, девятнадцатое число наступило! – ухмыльнулся второй.
Оба стража правопорядка с удивлением и неприкрытым ехидством уставились на Лену. Менты с ухмылкой смотрели на неискушенную, глуповатую девушку.
– Дело в том, что после этого происшествия я сильно заболела ангиной и все это время пролежала дома, – стараясь быть как можно любезнее, пояснила она.
– Ну-ка, того, поподробнее, – насторожился мент с маленькими глазами-пуговками. – Только сначала, того, скажите: кто, где живете?
– Андриевская Татьяна Васильевна, – выпалив первое, что пришло на ум, соврала Лена. – Проживаю по адресу: улица Пушкинская, сорок восемь, квартира семь.
– Дальше! – сморщив узкий, чуть выпуклый лоб, протянул мент и что-то быстро записал в журнал, лежащий на столе.
– Так вот, – продолжила Лена. – Десятого мая я возвращалась домой от подруги.
– Время? – перебил мент и пытливо посмотрел на нее.
– Это было часов в десять-одиннадцать, – задумчиво ответила девушка и замолчала.
Лена сосредоточенно думала о том, что можно, а чего нельзя говорить.
– Ну? – выдав на-гора свой ограниченный словарный запас, требовательно произнес второй страж и тупо уставился на нее.
– На Парковой аллее меня догнали трое пьяных парней и начали приставать. Я, конечно, позвала на помощь.
– И что, кто-то пришел? – весело хихикнув, поинтересовались блюстители правопорядка.
– Да! – гордо тряхнув головой, ответила Лена и машинально поправила очки, упавшие на нос. – Пришел! Но эти хулиганы быстро переключились на моего защитника и начали ему угрожать. Потом я услышала вой милицейской машины.
– И? – снова протянул «великий филолог» и, смачно плюнув на палец, начал энергично листать журнал.
– Я испугалась и убежала, – потупив взгляд, прошептала девушка и тяжело вздохнула. – Прошло время, и мне очень стыдно. Пожалуйста, помогите найти следователя и участников этого происшествия! Думаю, мои показания могут пригодиться. Особенно человеку, заступившемуся за меня.
Переглянувшись, стражи порядка вопросительно посмотрели друг на друга.
– Притянуть бы тебя, того, как полагается, ко всей ответственности, – насупив брови, выдавил милиционер и устало уставился в журнал. Казалось, каждое свое слово он не говорил, а рожал. Наморщив лоб, с трудом уловил мысль, мелькнувшую в голове. – Ну ладно, совестливая, скажу! Дело уже, того, закрыли. Троим – Ротаенко, Филлипову и Корнилову – выписали административный протокол и штраф, задержали на пятнадцать суток. Калетнику, вроде как не из их компании, тоже накатали протокол, но отпустили. Дело вел следователь Толочко. Правда, в нем ничего не говорится о том, что кто-то кого-то защищал. Так, пьяная драка.
– Спасибо! – радостно воскликнула Лена и жалобно попросила: – А вы не скажете адрес этого Калетника? Пожалуйста, я вас очень прошу!
– Не имею права. Это закрытая информация! – сжав губы дудочкой и наморщив лоб, заявил мент.
– Пожалуйста! Я вас очень прошу! Я, как и подобает советскому человеку, просто обязана его поблагодарить! – с мольбой в голосе проговорила Лена и, то ли от отчаяния, то ли от волнения, пустила горячую девичью слезу.
Несколько секунд страж удивленно смотрел на нее и молчал. О чем он думал, было сложно определить. По-видимому, в нем отчаянно боролись силы добра и зла: страх разглашения важной государственной тайны и простое человеческое сочувствие. Глядя на обливающуюся слезами юную деву, он, наверное, вспомнил свою боевую молодость и, тяжело вздохнув, обреченно махнул рукой.
