Это был вопрос Джесса. Вот что ее на самом деле оттолкнуло от него. Это был тот же самый вопрос, который он задавал ей.
— Так как у тебя самой было двое детей, мама, то я думаю, ты знаешь, как это случилось.
— Не дерзи! — закричала Карла. Ее глаза широко раскрылись, и из них полыхнуло жаркое пламя, которое так пугало Фрэнни в детстве. Она встала и подошла к каминной доске. На каминной доске, прямо под кремневым ружьем, лежал толстый фолиант для вырезок. У Карлы было хобби — составлять генеалогическое дерево своей семьи. Вся ее семья была записана в этой книге… по крайней мере, вплоть до 1638 года, когда наиболее древний из известных ее предков поднялся над безымянной толпой лондонцев на достаточно долгий срок, чтобы его успели занести в какие-то очень старые церковные книги под именем Мертона Даунза, вольного каменщика.
Теперь она прикасалась пальцами к этой книге с таким трудом собранных имен, к этой обетованной земле, куда не мог вторгнуться ни один враг. Интересно, нет ли там где-нибудь воров? — подумала Фрэнни. Алкоголиков? Матерей, не состоявших в браке?
— Как ты могла так поступить со мной и с отцом? — спросила она наконец. — Это был этот паренек Джесс?
— Это был Джесс. Джесс — отец ребенка.
Карла вздрогнула при слове «отец».
— Как ты могла так поступить? — повторила Карла. — Мы сделали все, чтобы вывести тебя на правильный путь. Это просто… просто…
Она закрыла лицо руками и начала плакать.
— Как ты могла так поступить? — закричала она. — После всего того, что мы для тебя сделали? И это твоя благодарность? Уйти из дома и… и… совокупляться с этим мальчишкой, как сука в период течки? Дрянная девчонка! Дрянная девчонка!
Слова растворились в рыданиях. Она оперлась на каминную доску, одной рукой прикрывая глаза, а другой продолжая водить по зеленому коленкоровому переплету. Дедушкины часы продолжали тикать.
— Мама…
— Не говори мне ничего! Ты уже достаточно сказала!
Ноги Фрэнни одеревенели. Слезы начали течь у нее из глаз, ну и пусть текут; она не позволит этой комнате еще раз одержать верх над ней.
— Я пойду.
— Ты ела за нашим столом! — неожиданно крикнула Карла. — Мы любили тебя… и поддерживали тебя… и вот что мы получили в награду! Дрянная девчонка! Дрянная девчонка!
Ослепленная слезами, Фрэнни споткнулась. Правая нога ее зацепилась за левую лодыжку. Она потеряла равновесие и упала, раскинув руки. Головой она ударилась о кофейный столик, а одной рукой сбила вазу с цветами. Ваза не разбилась, но на ковре расплылось темное пятно.
— Смотри, что ты наделала! — закричала Карла почти торжествующе. Слезы проложили дорожки на ее лице, вымазанном косметикой. Она выглядела осунувшейся и полубезумной. — Смотри, что ты наделала, ты испортила ковер, ковер твоей бабушки…
Фрэнни сидела на ковре, изумленно потирая голову, все еще плача и желая сказать своей матери, что это ведь обычная вода, но нервы совсем изменили ей, и уверенности не было. Обычная вода? Или моча?
— Каков будет ваш следующий шаг, мисс? Собираетесь оставаться здесь? Думаете, мы будем содержать и кормить вас, а вы будете шляться по городу? Так, я полагаю? Ну уж нет! Нет! Я этого не потерплю!
— Я не хочу здесь оставаться, — пробормотала Фрэнни. — Неужели ты думаешь, что я останусь?
— И куда же ты отправишься? К нему? Сомневаюсь.
— К Бобби Ренгартен в Дорчестере или к Дебби Смит в Самерсворте, я думаю. — Фрэнни медленно собралась с силами и встала. Она продолжала плакать, но и сама уже стала выходить из себя. — Впрочем, это не твое дело.
— Не мое дело? — эхом отозвалась Карла, все еще с вазой в руках. Лицо ее было белым, как пергамент. — Не мое дело? То, что ты вытворяешь в моем доме, — не мое дело? Ах ты неблагодарная маленькая сучка!
Она ударила Фрэнни по щеке, и ударила сильно. Голова Фрэнни откинулась назад. Она перестала потирать голову и принялась потирать щеку, недоверчиво глядя на мать.
— Вот твоя благодарность за то, что мы отправили тебя в приличный колледж, — сказала Карла, обнажая зубы в безжалостной и пугающей ухмылке. — Теперь ты никогда его не закончишь. После того, как выйдешь за него замуж…
