Ник кивнул и написал: «Думаете, смогу я получить свои деньги обратно?»
— Ни малейшего шанса, — равнодушно сказал Бейкер. — Я ведь обычный провинциальный шериф, паренек. Для таких штучек тебе понадобился бы Орал Робертс.
Ник кивнул и пожал плечами.
— Сколько их было?
Ник показал четыре пальца, потом пожал плечами и показал пять.
— Ты думаешь, что сможешь опознать кого-нибудь из них?
Ник показал один палец и написал: «Большой, светлые волосы. Как вы, может, чуть-чуть потяжелее. Серая рубашка и брюки. Большой перстень на третьем пальце правой руки. Красный камень. Им-то он и порезал меня.»
Пока Бейкер читал все это, лицо его менялось. Сначала на нем появилось выражение озабоченности, потом гнева. Ник, думая, что гнев направлен против него, снова испугался.
— Господи Боже мой, — сказал Бейкер. — Все совпадает. Ты уверен?
Ник неохотно кивнул.
— Заметил еще какие-нибудь приметы?
Ник задумался, а потом написал: «Небольшой шрам. У него на лбу.»
Бейкер взглянул на надпись.
— Это Рэй Бут, — сказал он. — Мой шурин. Спасибо тебе, малыш. Еще только пять часов утра, а день уже безнадежно испорчен.
Глаза Ника открылись чуть-чуть пошире, и он сделал осторожный жест соболезнования.
— Да ладно, чего уж там, — сказал Бейкер, обращаясь скорее к самому себе, чем к Нику. — Он дрянной человек. Джени знает об этом. Он столько раз бил ее, когда они были еще детьми. Но они все-таки брат и сестра, так что мне придется рассориться со своей благоверной на этой неделе.
Ник посмотрел себе под ноги в смущении. Бейкер потряс его за плечо, чтобы он следил за губами.
— Возможно, ничего у нас и не получится. Рэй со своей оравой просто поручатся друг за друга. Твое слово против их. Ты достал кого-нибудь?
«Двинул Рэю поддых, — написал Ник. — Другому двинул в нос. Похоже, сломал.»
— Рэй обычно шатается с Винсом Хоганом, Билли Уорнером и Майком Чайлдресом, — сказал Бейкер. — Я могу заняться одним Винсом и расколоть его. У него хребет как у медузы. А если я расколю его, то смогу добраться до Майка и Билли. Рэй получил этот перстень в студенческой организации Лос-Анджелесского университета. Вылетел со второго курса. — Он выдержал паузу, барабаня пальцами по краю тарелки.
— Мы можем дать этому делу ход, паренек, если ты хочешь. Но заранее тебя предупреждаю: мы можем их упустить. Они злы и трусливы, как собаки, но они местные, а ты — всего лишь глухонемой бродяга. И если они отвертятся, то тебе несдобровать.
«Давай попробуем», — написал Ник.
Бейкер со вздохом кивнул.
— О'кей. Винс Хоган работает на лесопилке. Мы съездим туда часов в девять. Может, нам и удастся запугать его так, что он расколется.
Ник кивнул.
— Как твой рот? Док Сомс оставил какие-то таблетки. Он сказал, что наверное, будет очень больно.
Ник уныло кивнул.
— Сейчас достану. Это… — Он прервался, и в своем бесшумном мире Ник увидел. Как шериф несколько раз чихнул в платок. — Только этого не хватало. Похоже, я сильно простудился. Господи Иисусе, ну разве жизнь не прекрасна и удивительна? Добро пожаловать в Арканзас, паренек.
Ларри проснулся с ощущением, что маленький дракончик использовал его рот вместо ночного горшка, и что он находился там, где ему не следует быть.
Кровать была одноместной, но на ней лежали две подушки. Он ощутил запах поджаривавшегося бекона. Прошлая ночь постепенно всплывала у него в памяти. Он был в квартире на втором этаже в доме по авеню Тремонт, и его мать весьма заинтересуется тем, где он провел ночь. Позвонил ли он ей, предупредил ли ее?
Девушку звали Мария, и она сказала, что работает… кем? Специалистом по оральной гигиене, так что ли? Ларри не знал, что много ли она смыслит в гигиене, но по оральной части она проявила себя неплохо. Когда она узнала, что это тот самый Ларри Андервуд, она слегка сдвинулась. Разве не искали они вчера открытый магазин пластинок, чтобы купить сингл «Крошка, поймешь ли ты своего парня?»
Он попытался восстановить в памяти весь вчерашний день, начиная с невинной завязки и кончая неистовым финалом.
«Янки» в городе не было, это он помнил. Его мать ушла на работу, оставив ему на столе в кухне расписание игр «Янки» вместе с запиской: «Ларри. Как видишь, «Янки» не вернутся в город до первого июля. Четвертого они играют двойную игру. Если этот день у тебя ничем не занят, то почему бы тебе не сводить свою маму на стадион? Я куплю сосиски и пиво. Яйца и колбаса в холодильнике. Береги себя, малыш». У записки был характерный для Элис Андервуд постскриптум: «Большинство ребят, с которыми ты дружил, разъехались, и скатертью дорожка этой банде. Но мне кажется, что Бадди Маркс работает в типографии на Стрикер Авеню».
