— Ники? Что это еще за блядское имя?
— Первое, что вспомнилось, — ответил он.
Я отстранилась так резко, что он едва коробку не выронил:
— На сцену я больше никогда не выйду. Поэтому сценический псевдоним мне без надобности.
— Но ты же не хочешь, чтобы угадали твое настоящее имя?
Я нахмурилась:
— Часто бываю в новостях, рано или поздно они догадаются.
— Может быть, но если ты им дашь сценический псевдоним, они его запомнят, и будут считать тебя стриптизеркой, а не федеральным маршалом. Ты и без того дико смущаешься, что детектив Арнет нас тогда видела вместе на сцене.
— Ага. И все жду, что она расскажет всем полицейским, с которыми она и я вместе работаем.
— Но ведь не рассказала? — напомнил он.
Я кивнула.
— Она не может сказать, что видела тебя, не признавшись, что сама там была, и не говоря зачем, — сказал он.
— Копы вполне себе ходят по стриптизам, — возразила я.
— Но она не стриптиз пришла смотреть, она приходила ко мне.
Тут я остановилась. Повернулась. Уставилась:
— В смысле?
— Она пришла в клуб, когда тебя не было. Поскольку ты очень стараешься там не появляться, выбрать время ей было нетрудно. А не могли бы мы продолжить разговор в машине?
Верное замечание. Я открыла машину, мы сели.
— А где вторая машина?
— Мика меня подвез, и машина осталась у него, если понадобится. Я же знал, что ты меня отвезешь.
Тоже верно. Я включила мотор, чтобы запустить отопление — заметила наконец, что прохладно. До тех пор злость поддерживала во мне тепло, несмотря на распахнутое пальто.
— Так как это она приходила к тебе?
— Заплатила за приватный танец.
— Чего-чего сделала?
Детектив Джессика Арнет работает в Региональной Группе Расследования Противоестественных Событий, РГРПС. Это отдел местной полиции, с которым я работаю чаще всего. Я знаю, что она сильно западала на Натэниела, а я так тогда старалась не признаваться, что живу в одном доме со стриптизером, что слишком держала его в секрете. Пока не привела его как своего кавалера на одну свадьбу, где Арнет тоже была. Тайна вскрылась, Арнет на меня разозлилась, что я раньше ей не сказала. У нее было такое чувство, что я ей позволила выставлять себя дурой. Она не стала этого делать, но она впервые пришла в «Запретный плод» в тот единственный вечер, когда Натэниел вытащил меня на сцену. И сейчас она уверена, что я над Натэниелом извращенно издеваюсь. Ну, и правда — вытащите мужчину на сцену в цепях да огрейте его пару раз бичом, так все будут думать, что вы извращенка-садистка. Бич, конечно, был идеей Натэниела и Жан-Клода. Очевидно, входит в обычное шоу Натэниела. А что я потом сделала — так это было личное мое с ним. Я его пометила — укусила так, что кровь у него пошла прямо на сцене. Это был первый раз, когда я сознательно его вот так пометила — не потому что ardeur овладел мною, а потому что Натэниел это любит, а я ему обещала.
Арнет была уверена, что я — маркиза де Сад, а Натэниел — моя жертва. Пыталась я ей объяснить, что Натэниел бывает жертвой только тогда, когда сам хочет, но она не поверила. Я была убеждена, что она про меня расскажет другим копам, не жалея черной краски. Жить с двадцатилетним стриптизером, имеющим в детстве приводы за проституцию, и без того не сахар, но самой попасть на сцену, это… ну, нехорошо.
— И насколько же приватный танец она заказала?
— Ревнуешь? — осклабился он.
Я подумала и вынуждена была сказать:
— Кажется, да.
— Как это мило! — улыбнулся он.
— Ты отвечай про Арнет.
— Она хотела не танца. Она хотела разговора. — Он тоже секунду подумал и уточнил: — О’кей, хотела она танца, и очень, но ей слишком было неловко мне об этом говорить. Мы просто разговаривали.
— О чем?
— Она пыталась уговорить меня признаться, что ты надо мной сексуально извращаешься. Уговорить оставить тебя и спастись.
— Почему ты мне не сказал?
— Ты и так переживала, что Арнет расскажет Зебровски и другим копам о том, что видела. И ты была занята расследованием каких-то кровавых убийств. Я решил, что тебе не нужны лишние переживания, и справился сам.
— Она приходила еще?
Он покачал головой.
— В следующий раз скажи мне, ладно?
— Если хочешь.
