7.
«Спасать сына должен я…»
Ирина открыла глаза и прислушалась: в комнате стояла тишина, нарушаемая далеким шмелиным гудением ракетных якорей станции. Время от времени за окном бился яростный ветер, и снова ровно и настойчиво гудели раструбы ракетных двигателей.
Это была та самая буря в районе полюса, о которой Ирина вчера предупредила аэропорты на континентах. Она взглянула на розовые огоньки радиевых часов: 2 часа 15 минут по гринвичскому времени. Да, она вчера не ошиблась; именно в это время, по ее прогнозу, должен был разразиться ураган. Ирина была совершенно спокойна: аэропорты предупреждены, все ракетные якоря станции тщательно осмотрены Владимиром и механиками, все закреплено, убрано в помещения. Владимир сейчас, очевидно, в конденсаторной, — следит за равномерной подачей и распределением по всей поверхности станции нагретого воздуха, которым снег и корка льда превращаются в пар. У Владимира много забот. Буря будет свирепствовать всю ночь.
«Юра, наверное, спит — подумала она, — иначе он давно уже перебрался бы поближе ко мне».
Ирина улыбнулась. Странно, почему это буря поселяет тревогу в детях и животных? Не потому ли, что дети еще не утратили первобытных инстинктов?
Но надо посмотреть, спокойно ли спит этот первобытный человечек.
Она оделась и направилась к Юриной комнате. По дороге обратила внимание, что буфетная ниша раскрыта.
«Наверное, Владимир взял что-нибудь и забыл закрыть».
Прикрыла нишу и вошла в Юрину комнату.
Постель была пуста. Ирина оглянулась по сторонам, позвала:
— Юра!
Ей никто не ответил. Она прошла в гостиную. Там тоже никого не было.
«Странно! Где же он?»
Ирина вышла в переднюю, вновь обошла все комнаты. Никого.
Еще раз окликнула:
— Юра! А Юра!..
Молчание.
Тогда она подошла к внутреннему радиофону, включила конденсаторную и спросила:
— Володя, ты здесь?
Ветлугин тотчас же отозвался:
— Да. Это ты, Рина?
— Юра с тобой? — спросила она.
— Нет. По-моему, он спит.
— Нет его. Обыскала весь дом.
— Не понимаю. А у деда? Постой, я его вызову.
Через минуту она снова услышала голос мужа:
— Ты слушаешь? Нет его там. Не понимаю. — Ветлугин уже, видимо, сердился. — Куда он мог уйти в такую погоду? Ты у Свенсонов справлялась?
— Нет. Они, наверное, спят.
— Эрик дежурит. Сейчас я его спрошу.
Опять наступила тишина, нарушаемая яростными рывками ветра за окном.
— Ты слушаешь? — спросил Ветлугин спустя короткое время. — Эрик говорит, что Ася с матерью легли спать еще в десять часов.
— Что же делать?
В голосе Ирины уже явно слышалась тревога.
— Ты не волнуйся. Я его постараюсь отыскать, — сказал Ветлугин и выключил радиофон.
Она пошла к себе в комнату, взяла с ночного столика книгу, рассеянно прочла название: «Находки во льдах», вспомнила револьвер, найденный Юрой (ради него она вечером и книжку эту стала читать), вспомнила лицо сына во время разговора в кабинете (он сидел, боясь шелохнуться, и с жадностью ловил каждое слово, сказанное по поводу его находки), и вдруг у нее мелькнула тревожная, еще не вполне ясная ей самой мысль.
«Неужели он?.. Нет. Этого ему в голову не могло прийти».
Но неясная мысль уже стала отчетливой и настойчивой, и Ирина не могла от нее избавиться. Еще вечером, ложась спать, она сказала Владимиру, что следовало бы слетать туда, где Юра нашел револьвер, и поискать во льду. Ведь это же естественно — где револьвер, там может оказаться и труп человека, которому он принадлежал. Неизвестно, кем он может оказаться, этот человек: полярником, погибшим во льдах, крестовиком, убитым при разгроме Северной армады, — так или иначе, поискать следовало бы. Но неужели эта мысль пришла в голову и мальчику? Он мог тайком ночью вылететь туда. Ведь он же ничего не знал о надвигающейся буре…
