Наконец, я села под дерево. Прямо напротив меня нашел свой последний приют Гуннар Ларсен. И хотя холодные капли дождя сделали землю почти ледяной, Гуннару уже не было холодно. А мне было. Я нашла единственное положение, в котором дождь на меня не капал, под двумя большими ветками и замерла, боясь сделать лишнее движение. Я сидела на корточках, рассматривая конверт. Он промок, и дольше медлить было нельзя — чернила наверняка уже растеклись. Я вытащила письмо. Я мгновенно узнала папин почерк, но взгляд все равно против воли скользнул по низу страницы, и я увидела подпись. «Твой отец, Драган». Мой отец, подумала я. Чей же еще? Я начала читать.
«Здравствуй, принцесса. Вот тебе и исполнилось восемнадцать лет. Может случиться так, что ты увидишь это письмо прежде, чем я успею с тобой поговорить. Мне бы этого не хотелось, принцесса, но если так и получилось, не откладывай в сторону это письмо. Мы с твоей мамой (Розой, если к тому времени она научит тебя не упоминать, что она твоя мать) должны, наконец, побыть с тобой честными. Я еще не знаю, где ты найдешь это письмо, моя девочка и будешь ли ты знать сербский настолько хорошо, чтобы прочесть его. Впрочем, о последнем я позабочусь. Сейчас ты спишь в своей колыбели, от роду тебе четыре дня, и ты уже сделала меня счастливым. У нас впереди долгих восемнадцать лет, и я буду любить тебя так сильно, как только смогу. И буду оберегать тебя от всего, в том числе и от правды. Но однажды ты должна будешь ее узнать. Если ты держишь это письмо, то этот день настал сегодня. Мы с твоей мамой пережили намного больше, чем рассказывали тебе (вернее, из перспективы времени, когда я это пишу — расскажем). Мы были в таких местах, которых, строго говоря, и на Земле-то нет. И мы любили друг друга так сильно, что променяли бессмертие и рай на возможность быть вместе и дать жизнь тебе. Если быть откровенным излишне, твоя мама сделала это не совсем добровольно, но в конечном итоге она довольна. Задолго до того, как я даже смел мечтать о твоем появлении на свет, но незадолго до того, как я узнал, что оно, в определенных терминах уже состоялось, я принес неосмотрительную клятву одному могущественному и не вполне человеческому существу.»
У меня было ощущение, что я читаю фантастический роман, все имена и совпадения случайны. Я никак не могла понять, что хоть что-то из написанного имеет отношение ко мне.
«Мы разрешили ему забрать нашего первенца по достижении им восемнадцати лет, и только таким образом смогли вернуться домой. К тому времени, как я попал сюда, мир очень изменился. И мне до сих пор кажется, что все происходившее прежде было не больше, чем сном. Однако, я понимаю, как опасно считать подобным образом. Поэтому я хочу рассказать историю моей жизни, которая покажется тебе бредом шизофреника. Я владел невыразимой магией и прожил тысячу лет, обменяв все на жизнь в Белграде, а затем и в Стокгольме. Так же поступила и твоя мама. Наверное, подростковые романы твоего времени учили тебя тому, что стоит отдать все ради магии и приключений, но это не совсем так.»
Я жадно читала, мне казалось, будто я физически ощущаю, как мой мозг поглощает слово за словом, не ощущая вкуса. Но шум заставил меня отвести взгляд от письма, я вздрогнула. Кто-то будто скребся о кору деревьев, и когда я взглянула вперед, я увидела тень, скрывшуюся за массивным дубом. Мне стало не по себе. Становилось совсем темно, и скоро я не смогла бы различить буквы. Я вернулась было к чтению, но звук раздался снова. На этот раз я увидела у дуба неподвижную тень, явно принадлежащую человеку. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, кому.
Джордже стоял передо мной. Половина его головы треснула, и я видела сочный мозг, розовый, как губы моей матери, блестящий между двумя осколками черепа. Один глаз был изуродован, потек, зато второй смотрел ясно и вовсе не так испуганно, как я запомнила. Я почувствовала, как кровь отхлынула от щек.
— Джордже! — воскликнула я, хотя мне даже не полагалось знать его имя. Хотя я и была готом, увидеть призрака в мои цели и мечты не входило. Я ни на секунду не подумала, что он может быть жив или что это может быть какой-то другой, похожий человек, которому требуется помощь. Рана в его голове кричала о смерти. Он смотрел на меня, и я дрожала под этим взглядом. Я спрятала письмо под майку, машинально, поднялась, прижавшись к дереву.
