— Чёрт, до чего же ты красноречив….
Тот усмехнулся, сам он просто болтал, не заботясь ни о смысле, ни о значении сказанного.
— Красивые слова нередко служат костылями хромым мыслям, Клиффорд.
Мистер Райс наконец бесцеремонно прервал пьяную болтовню мистера Кейтона.
— Так, стало быть, ты пьёшь от безделья… А я думал, красотка Эбигейл жестока к тебе…
Кейтон посмотрел в стакан и опустошил его.
— Филдинг был прав, говоря, что мужчина больше всего подходит для женского общества, когда его ум начинает туманится от вина… — Он еще говорил отчетливо, но глаза были мутными. — Но мисс Соммервилл не показалась мне жестокой. Она… милая. Назвала меня добрым человеком и полагает, что великая любовь может быть вызвана только великими достоинствами… наверное, она права. Не удивлюсь, что права… Именно поэтому мир так беден нынче любовью: в нём ведь почти не осталось достойных людей…
Мистер Райс понял, что ничего толкового от мистера Кейтона не услышит, но уверился, что тот и вправду ничуть не влюблён.
Глава 15. «Есть вещи, дорогой Клиффорд, которые не только не снились нашим мудрецам, но которые не в состоянии понять и самые обыкновенные дураки…»
Ну, и зачем он сделал это? В субботу Кейтон проснулся с тяжелой болью в голове и услышал, как тетка жалуется компаньонке, что племянник накануне напился до чёртиков. Это было неправдой. Какие чёртики? Никаких чёртиков не было, это он прекрасно помнил, но незадолго до рассвета в его пьяном сне в мутной истоме тяжкого похмелья под кифару пьяного иерофанта, под напевы иеродулов, храмовых виночерпиев, кружилась белотелая гетера. Он был в Греции и слушал, как толстый Хариклий вел беседы с Галицием, учеником пифагорейцев, а жрица Гекаты спорила с третейским судьею о смерти богов и халдейской мудрости. Как тёмен был мир! И как бездонна была пучина пьяной ночи в угаре сумеречном! Его качало и уносило… ладьей хароновой, волнами Ахерона — в шаткую вечность… Где-то стонала Молли, ах нет… гетера под Аврелием, забавой скотской услаждался глашатай царский… Право же, пить вино неразбавленным, знаешь, друг мой, это по-варварски, сказал он сам себе по пробуждении.
Голова ныла. «Мое горе как саламандра — в вине не тонет, в огне не горит…»
Тётка смотрела взглядом презрительным и неприятным, но он получил все необходимое, чтобы быстро придти в себя, и к с двенадцати часам чувствовал себя довольно сносно. Около трех пополудни Кейтон с тёткой, согласно уговору, заехали к Реннам. Мисс Сомервилл не заставила ждать себя ни минуты, они прибыли к милорду Комптону и все были подлинно очарованы: мисс Сомервилл — великолепными эстампами, Кейтон и леди Эмили — книжными приобретениями графа, а сам граф Комптон — прелестью мисс Эбигейл.
Вскоре граф, сказав, что хочет кое-что предложить леди Кейтон на продажу, увел её из библиотеки, оставив там Энселма и мисс Сомервилл. Кейтон все ещё был под впечатлением прекрасных книг.
— Вам нравится? — мисс Сомервилл листала роскошные издания графа.
Взглянув на богатые ин-фолио, лежавшие на столике, он проронил, что раньше хотел стать летописцем вот таких последних вздохов, бессвязного бормотания и агонии латыни, умирающей от ветхости в кельях и монастырских собраниях Европы, пергаментов великого Аквината, где за каждой строкой проступает невыразимая бесконечность души, открывавшаяся то в избытке стиля, то, напротив, в фигуре умолчания… Язык его неподражаемо великолепен, прост и мрачен, нервен и вычурен, способен уловить самое неуловимое впечатление, передает сложнейшие оттенки эпохи, и без того чрезмерно глубокой и болезненно умной…
— Хотели раньше? — спросила мисс Сомервилл. — Ваши намерения изменились?
— Увы. Мой старший брат умер, и ныне я — единственный сын отца.
Она улыбнулась — но в глазах таилась грусть.
— Мне редко доводилось видеть, чтобы кто-то скорбел по поводу того, что ему предстоит унаследовать семейную вотчину. Вы очень любили брата?
— Правильнее было сказать, что я плохо знал его. Десять лет разницы. Когда я родился, он был отправлен Вестминстер, потом мы изредка виделись на каникулах, но близости меж нами никогда не было. Нас и некому было сдружить — мать рано умерла, отец жил одиноко… но некоторые уроки брата пошли мне на пользу.
