Звуки её голоса снова сотрясли его, лишив последней смелости.
— Всё уже позади…
Повисло молчание. Кейтон понимал, что теряет свой последний шанс, и лихорадочно искал слова. Любое, приходящее в голову, казалось или смешным, или нелепым. Господи, сжалься надо мною, помоги мне…
— Ой, кто это?
На кресле сидел Трюфель. При виде хозяина он заурчал, запрыгнул на спинку кресла, задрав вверх знаком вопроса полосатый хвост. Кейтон улыбнулся и чуть расслабился.
— Его зовут Трюфель, мисс Эбигейл. Он спас мне жизнь.
Она удивлённо взглянула на него, потом на кота.
— Господи, на вас напали мыши, а он их уничтожил?
— Не совсем. Это был странный парадокс, — дыхание его стеснилось, но он, не поднимая на неё глаз, продолжил, — когда я в полной мере осознал, что вытворил в Бате, я ещё барахтался, когда я понял, что потерял вашу любовь, о которой и мечтать не смел, я ещё дышал. Я воззвал в пустоте моей к Господу — и ответом была молчание. И оно сломало меня. Негодяй, никогда никого не любивший, недостойный любви женщины и отторгнутый Богом… Я зарядил пистолет и посмотрел на закат. Он был сиреневым, как ваше платье на балу у милорда Комптона… — Она слушала его молча, сильно побледнев, — я потерял себя, я потерял любовь, я потерял Бога. Потери шли по возрастающей. — Она, с бледными губами и закрыв глаза, слушала его. — А спасло меня нечто настолько ничтожное… Я нашёл этого котёнка в водосточном желобе — и вдруг понял, что не могу застрелиться: Трюфеля некому будет кормить.
Она, все ещё бледная, вздохнула.
— Никто, взывавший к Господу в скорби и раскаянии, не оставался без ответа. Вы молились, а потом нашли котёнка?
Кейтон задумался. Он не помнил. А, ну да. На следующий день, возвращаясь из библиотеки, он отогнал собак…
— Кажется, да.
— Господь и послал вам это беззащитное существо, чтобы научить пониманию долга и любви…
Энселм почувствовал прилив решимости.
— Вы говорили, мисс Эбигейл, что полюбили меня. Моя мерзость убила вашу любовь?
— Зачем вы так говорите? Теперь я точно знаю — от сестры мистера Райса, — что вы не желали произошедшего и не повинны в нём…
Кейтон покачал головой.
— Повинен. Я спровоцировал его на мерзость. Не заговори я с ним об этом — ничего бы не было.
— Боюсь, вы и правы, и не правы. Но судить надо по умыслу, а его у вас не было…
— Вы милосердны. Но… если… если я… все ещё любим… — он судорожно вздохнул, — вы будете моей женой?
Мисс Сомервилл улыбнулась.
— Вы — любимы. Но любима ли я?
Кейтон почувствовал, что на щёки его бросилась краска. Ноги тряслись. Она… она не отказывала ему… Он рухнул на колени.
— Я докажу это не словами, Эбигейл…
Договорить он не смог — гостиной появились леди Джейн, леди Эмили и милорд Кейтон.
— О, так вы не в оранжерее?
Отец чуть было не ринулся к нему, решив, что ему дурно, но был пойман за полу сюртука сестрой. Меж тем Энселм поднялся, проклиная всё на свете.
— Нет, тётя, но ваши кактусы в прекрасном состоянии, я их вчера видел, — убито бросил он, раздосадованный тем, что гости явились столь не вовремя.
Тётке, однако, было наплевать на его чувства.
— У вас такое лицо, мисс Сомервилл, точно вы получили предложение руки и сердца… — спокойно обронила она, глядя на зардевшуюся Эбигейл.
— Получила, — не стала отрицать мисс Сомервилл.
Милорд Кейтон замер в немом изумлении, но леди Джейн отнеслась к происходящему спокойно.
— И какой ответ получил мистер Кейтон? Это и есть твой принц на белом коне?
Мисс Сомервилл и этого не отрицала. Энселм почувствовал, что и вправду может упасть. Голова кружилась, руки трепетали, его странно сотрясало и бросало то в жар, то в холод. Он не верил. Она согласилась? Она будет его женой? Она — прелестная, лучшая из лучших, свет и солнце, — она сочла его достойным?
— И когда же свадьба?
Эбигейл бросила вопросительный взгляд на жениха. Он торопливо кивнул.
— В воскресение.
— В какое воскресение? Сегодня пятница!
Кейтон снова кивнул. Ну да, послезавтра.
В ответ ему снова было заявлnbsp;
&ено, причём, по его мнению, совершенно незаслуженно, что он идиот. А платье невесты, а её подружки, а гости? Только приглашения разослать — не меньше недели уйдёт. Кейтон подумал, что для невесты именно платье является вещью сугубо излишней, без подружек он мог бы вполне и обойтись, а уж гости и вовсе непонятно зачем нужны, но на самом деле он не был идиотом и понимал, что подобные мысли вслух не высказываются.
