Ренн был ошеломлен и почувствовал себя виноватым перед Энселмом. Тот ведь сказал, что разговора о подобном не было, но тогда Альберт, поверивший Камэрону, был уверен, что Энселм просто оправдывается. А ведь Кейтон никогда не снисходил до оправданий…
Саму мисс Эбигейл интересовал совсем другой вопрос, и она долгое время не решалась задать его, чтобы не выдать свой интерес к мистеру Кейтону. Наконец она нашла для него пристойную и обтекаемую форму.
— Меня нисколько не удивляет низость мистера Камэрона, но почему мистер Кейтон гневался на мисс Вейзи? Ведь он не мог не понимать, что она просто не стоит его раздражения… Ренн, думавший о том, что ему придётся извиниться перед Энселмом, ответил не задумавшись.
— Он всегда считал, что настолько некрасив, что не может рассчитывать ни на какое внимание женщин, самолюбие его очень мучилось этим. Я замечал, что он слишком часто подчеркивал, что уродлив, словно бравировал, но, разумеется, страдал. Как-то обронил, что, как человеку здравомыслящему никогда, при всем его уме, не постичь глубины глупости, так и красавцу не дано осмыслить трагедию уродства — им надо быть…
— Но мистер Кейтон вовсе не уродлив…
— Я говорил ему это, но переубедить не смог. Господи, так выходит, что он не виновен. Знаешь, он мне показался совсем больным… — Ренн был взволнован, — гордец чёртов! Почему он не попытался всё объяснить? Впрочем, видит Бог, я для него значу так мало, что он, скорее всего, просто не удосужился снизойти до объяснений. Но я напишу ему и извинюсь. Жаль, что мы были столь доверчивы, да и я-то хорош! Я, что, не знал Камэрона? Почему мы ему поверили?
Теперь мисс Эбигейл задумалась. Ей показалось, она поняла все предшествующие события и постигла наконец, что руководило странными на первый взгляд поступками её избранника. Он, конечно, являл собой удивительную смесь смирения и гордыни, ума и недомыслия, но он был прав в одном: весьма трудно постичь чужую душу, особенно — столь отличную от твоей. Она начала уговаривать кузена Альберта не откладывать письмо с извинениями — надеясь, что полученный ответ принесёт ей больше понимания о его чувствах. Встревожило её и сообщение Ренна о здоровье Кейтона. Что с ним?
Не только мистер Альберт Ренн всерьёз обеспокоился здоровьем мистера Кейтона. Леди Эмили отреагировала на первые два письма брата весьма болезненно. Мальчишка сошёл с ума? Ему было велено опомниться и покаяться, поумнеть и обрести утраченное по дури благородство, но слечь в чахотке? С ума сошёл? Она торопливо начала собираться в Кейтонмэнор, но тут пришло третье письмо брата.
Приписку племянника она прочитала трижды. Энселм был прав, думая, что одурачить тётку ему не удастся. «Как поживает леди Блэквуд? В Бате ли её племянница? Там ли милорд Комптон? Каковы его новые приобретения? Какие новости?» Ах ты, шельмец! В Бате ли её племянница? Стало быть, поумнел, идиот, теперь не прочь и жениться? Что ж, это свидетельствовало о проснувшейся власти разума.
В итоге письмо не только успокоило леди Эмили, но и подвигло на некоторые весьма осторожные шаги…
В отличие от брата, леди Кейтон хорошо понимала, что убивало племянника. Теперь она встретилась со своей давней подругой, леди Джейн. Они никогда не проговаривали вслух то, что было весьма желаемым для обоих семейств — брак племянницы леди Блэквуд и племянника леди Кейтон, но обе были готовы сделать всё возможное для устройства этого союза. Леди Джейн, умная и внимательная, давно заметила, что племяннице нравится племянник леди Эмили, и неудивительно, что внезапный отъезд мистера Кейтона задел самолюбие леди Джейн. То, что он остался холоден к красоте и достоинствам её Эбигейл, не делало ему чести в её глазах.
Теперь подруга несколько обелила Энселма. Мальчишка — просто давно страдает от воображаемой ущербности, сравнивая себя с братом, покойным Льюисом, ему и в голову придти не могло, что такая красавица, как мисс Эбигейл, вообще заметит его…
— Сказал мне, что с его внешностью трудно найти невесту, ибо придётся довольствоваться тем, от чего откажутся остальные, и полагал, что не может понравиться…
