— Я благословляю любовь твою, Ишвар, — ответил Ариэль в том же тоне. — Иди и скажи об этом матери твоей Таре.
— Твои слова наполняют радостью сердце мое, иссохшее от любви. Но пусть доброта и милосердие твое наполнят до краев душу мою. Верни зрение матери моей, чтобы она могла видеть счастливое лицо сына своего!
Ариэль смутился.
— У каждого своя карма, Ишвар, — ответил он и улетел.
А Ишвар долго еще стоял на коленях, глядя на деревья, за которыми скрылся Ариэль… В этот же день Ариэль имел долгую беседу с Низматом. В конце этой беседы Низмат позвал свою внучку и сказал:
— Наш великий гость, Лолита, благословляет твой брак с Ишваром. Тара должна согласиться. Не может отказать.
Щеки Лолиты покрылись румянцем, а в глазах вспыхнула радость. Она бросилась к ногам Ариэля и «приняла прах от ног его». Ариэль поднял Лолиту. Сколько благодарности было в ее глазах!
— Будь счастлива! — сказал он и улыбнулся. Но улыбка бога была печальною. И боги могут иногда завидовать простым людям!
Глава пятнадцатая
МОЖЕТ ЛИ ДОРОЖНАЯ ПЫЛЬ МЕЧТАТЬ О СОЛНЦЕ?
— Ты очень любишь его, диди? — спросил Шарад Лолиту.
Он поливал цветы в горшках, расставленных по карнизу веранды. Лолита сидела над жаровней возле хижины и поворачивала лопаткой в кипящем масле овощи.
— Кого, Шарад?
— Твоего жениха, Ишвара.
Лолита задумалась и не отвечала.
— Что же ты молчишь?
— Я не знаю, Шарад, люблю ли я его, — наконец ответила она.
— Но почему же ты обрадовалась, когда Ариэль сказал, что он поможет свадьбе? Я видел, как у тебя загорелись глаза.
Лолита вновь замолчала. Руки ее заметно дрожали.
— Ты еще маленький, Шарад, и тебе трудно понять. Ишвар хороший юноша. Я знаю, он любит меня, хотя мы не сказали с ним и двух слов.
— Почему?
— Мать не позволяет ему ходить к нам, разговаривать со мною, даже глядеть на меня, чтобы не оскверниться. Но он все-таки смотрит, и я вижу, что любит, хотя и не решается говорить об этом.
— Разве он сам не парий?
— Да, он парий, но его род стоит на ступеньку или две выше нашего… Остаться вдовою на всю жизнь — это очень тяжело, Шарад. И потом дедушка Низмат так печалится, что его род угаснет. И он стареет. Ему уже очень трудно работать. А если Низмат умрет, что будет со мною? Мне останется только броситься в воду, как это делают у нас многие вдовы.
Шарад задумался.
— А Ариэля ты любишь?
— Замолчи, Шарад! — с испугом воскликнула Лолита. Кровь отхлынула от ее щек, брови нахмурились. — Об этом нельзя даже думать!
— Почему? — не унимался Шарад.
— Может ли дорожная пыль, которую все попирают ногами, мечтать о солнце в небе?
— Солнце освещает и цветок лотоса и пыль на дороге, — важно ответил Шарад и плутовато прищурился. — Ариэль совсем не солнце, он простой человек, как и я. Только я не умею летать, а его научили.
Пришел Низмат. Шарад незаметно ускользнул с веранды и побежал в лес. Как ищейка, он кружил по зарослям бамбука, пока не нашел Ариэля, в задумчивости лежащего под деревом.
— Я хочу тебе что-то сказать, дада! — И, опустившись возле Ариэля на колени, Шарад рассказал ему о разговоре с Лолитой.
Дандарат научил Ариэля скрывать свои чувства, но все же Шарад заметил, что его рассказ взволновал друга.
— Теперь идем завтракать, дада. Низмат уже пришел с работы.
— Идем, Шарад! — И Ариэль ласково потрепал мальчика по волосам.
Они направились к хижине.
— Старик работает, и Лолита работает, а я валяюсь на траве, — сказал Ариэль Шараду. — Но что с ним поделаешь? Сколько раз я предлагал ему свою помощь, Низмат об этом и слушать не хочет.
Старик встретил Ариэля, как всегда, радостно и почтительно. Теперь Низмат только и мечтал о свадьбе своей внучки. Как он ни беден, а свадьбу надо сделать не хуже, чем у людей. Чтобы были свадебные флейты, песенные причитания в ладе байрави и балдахин на дворе из бамбуковых шестов, увитых гирляндами цветов. Вместо канделябров можно достать побольше светилен. Хорошо бы пригласить духовой оркестр, но это дорого стоит. Гирлянд наделают Лолита и Шарад. И следует поскорее назначить день свадьбы.
— Может быть, отложим до праздника пуджи? — сказал Ариэль.
— Зачем откладывать до осени? — возразил Низмат. — Чем скорее, тем лучше. С Тарой ты еще не говорил, господин?
