Так и думал вызывающий. Не успев положить трубку, он сразу пошёл встречать. Не взял он в расчёт многих факторов, а подумал только о своих проблемах, забыв о проблемах других людей, ставя превыше всего личную персону. Забыл про обувь, забыл надеть шапку и варежки, хоть куртку накинул, уже хорошо. Ожидая скорую помощь, он подходил всё ближе к дороге, откуда ожидал наш автомобиль. Машины всё не было, звонок за звонком, ему отвечали, что скоро подъедут. В итоге, наши уши свернулись в трубочку, пока он нам показывал куда ехать. Злился всё сильнее, глядя на то, как медленно продвигается автомобиль. Пусть скажет спасибо, что подъехали мы на нашем вездеходе, а не та бригада, которая вместе с ним дальше пошла бы уже пешком. Боюсь, им пришлось бы нести и самого встречающего с окоченевшими конечностями. Дорогу давно засыпало снегом. Без его указаний мы могли и не поехать — неизвестно ведь, что может ждать под снегом. Там вполне мог оказаться глубокий ров, из которого пришлось бы вытаскивать машину с чьей-нибудь помощью.
Пешком всё равно пришлось идти. Дом вызывающего располагается в низине, куда можно спуститься, но обратно можно уже не подняться. Частые кривые повороты обрамляют помятые металлические и изрядно избитые кирпичные заборы. Тут проблематично летом проехать, не стоит говорить о зиме. Встречающий показывает на замёрзшие пальцы и взывает к нашей совести, упорно не желая помнить ни о чьих интересах, кроме своих. Теплее ли ему в салоне, чем на улице, или он уже двигаться не может от окоченения? Водитель однозначно отказывается спускаться вниз. Помять забор не страшно — обиднее помять автомобиль, потом начальство обязательно выставит счёт за испорченное имущество.
Я укутываюсь и забираю ящик с медикаментами из салона, предлагая вызывающему не упираться, а идти вперёд, показывая менее скользкую дорогу. На этом склоне хоть соревнования по горным лыжам устраивай, только трасса неподготовленная. Впрочем, можно держаться заборов или столбов, хотя и это не является гарантией удачного спуска, учитывая крутые повороты.
Встречающий идёт вперёд, то и дело падая. Я же иду не прямой походкой, а боком, ставя ноги ребром подошвы, кое-где удерживаясь за забор. Ситуацию усугубляет папка с документацией в одной руке и ящик в другой. Сохранять равновесие невозможно. Каких-либо страховок на нашей работе не предусмотрено. Нам вообще запрещают совершать какие угодно действия, от которых может пострадать наше здоровье. Запрещение оказывается понятным только на бумаге. В реальности приходится совершать действия, к которым стоит привлекать только спасателей. Сомневаюсь, что спасателей хватит на всех. В колодец мы не полезем, по реке не поплывём, но иные опасные действия всё равно совершаем, оставив в стороне благоразумие. В следующий раз обязательно захвачу с собой оборудование альпиниста. Плевать на денежные затраты, здоровье мне важнее. Стоит задуматься о специальных шипованных насадках на обувь, они станут каким-никаким гарантом устойчивости на таких покатых скользких поверхностях. Всё-таки по снежному склону легче спускаться, чем весной через огород проходить, где вода по колено протекает бурной рекой.
За следующим поворотом мне показалось, что помощь нужнее человеку, который отважно вышел нас встречать легко одетым. Охлаждение организма он точно заработал, если не отморозил себе пальцы, надо будет не забыть ему посоветовать правильно их отогревать, чтобы совсем худо не стало. Я могу удерживаться за забор, а его пальцы не в том состоянии. Приходится ускорить движение и уточнить его самочувствие. Он отмахивается… и падает. Помогаю встать. Подумать только, наш салон идеален для транспортировки людей с отморожениями. Таких пациентов нельзя согревать, запуская механизмы разрушения тканей. Доезжают в идеальном состоянии, когда опытный врач-комбустиолог начинает работу с грамотно доставленным материалом (иначе отмороженные конечности назвать трудно). Если человек отказывается, то настаивать не стоит — здоровье в его руках. Больше матов в свой адрес услышу — бранная речь не покидает уст данного человека на протяжении последних восьми минут, и с каждой минутой его причитания становятся всё громче и однообразнее.
