— У мальчишки просто головокружительный талант к интриге! — пробормотал профессор Велау. — Теперь он подцепил старика на крючок!
Ганс с хорошо разыгранным смущением продолжал мять в руках газетный листок.
— Да, барон, но... но тут имеется еще прибавление, которое вы должны тоже узнать...
— Ну так читайте! — согласился барон. Ганс прочел:
«А в заключение — сообщение, которое заинтересует в особенности наших читательниц. Вполне понятно, почему молодой художник избрал для центральной фигуры образ барона фон Эберштейна: ведь он собирается жениться на единственной дочери...»
— Стойте! Это не позволяйте перепечатывать, это должно быть опровергнуто! — крикнул барон.
Но Ганс без дальнейших околичностей сунул ему в руки газету, сам же бросился к картине и вытащил из-за нее нечто, оказавшееся Герлиндой фон Эберштейн.
— О, папа! — сказала она со слезами на глазах. — Не будь так жесток! Ведь я так люблю моего Ганса, так люблю!
— Ну, не говорил ли я, что они обязательно торчат где-нибудь вместе! — крикнул профессор, пробираясь вперед. — Господин фон Эберштейн, нам с вами только и остается, что сказать «да». Мой Ганс умеет настоять на своем, вы это сами видите, а такое нежное существо, как ваша дочурка, способно затосковать до смерти, если вы не согласитесь. А если она умрет, то и будете вы сидеть наедине со своей незапятнанной родословной!
— Это было бы ужасно! — ответил Эберштейн, бросая испуганный взгляд на своего единственного ребенка.
— Ну, так и покончим со всей историей! — и с этими словами профессор Велау обнял девушку и запечатлел на ее щечке отеческий поцелуй: для него дело было и на самом деле покончено.
Старый барон и сам не знал, как это случилось, но неожиданно в его объятиях очутились дочь и будущий зять. Герлинда рыдала на его груди, а Ганс нежно обнимал «будущего тестюшку». Теперь сопротивление было уже немыслимым, и действительно не оставалось ничего другого, как прижать обоих к своей груди, что барон тут же и сделал. Удо фон Эберштейн дал свое согласие! Как бы там ни было, а будущий сын все же поддержал память старого рода, хотя бы даже с помощью кисти и палитры!
* * *
В последних числах июля в церкви архистратига Михаила было совершено скромное торжество: бракосочетание капитана Михаила Роденберга с графиней Гертой Штейнрюк. Поскольку Михаил был протестантом, бракосочетание по евангелическому обряду было совершено в часовне замка Штейнрюк. Теперь в присутствии тесного семейного круга старый отец Валентин должен был окончательно соединить руки жениха и невесты, как они сами того настоятельно пожелали.
Орлиная скала была еще окружена утренним туманом, который начинал светиться и ложился к ее ногам облачной фатой. Вот зазвенел колокол старой церкви, и на Михаила и его молодую жену, наконец-то соединившихся на всю жизнь, глянул запрестольный образ — могущественный воинствующий архангел с орлиными крыльями и пламенным взором, победоносный вождь небесных сил — архистратиг Михаил!
* Альфреско — стенная живопись по сырой штукатурке.
