Арфист на ветру - страница 57

Шрифт
Интервал

стр.

Моргон опять оборотился в сумерках. Он ушел на восток не так далеко, как предполагал. Гора Эрленстар с вечерними тенями на склонах была прекрасно видна отсюда и казалась неправдоподобно огромной, но он знал, что Исиг ближе; если только удастся добраться туда, можно хоть до бесконечности прятаться в лабиринте подземных ходов. Моргон дождался ночи и снова отправился в путь. На этот раз он затопал в образе медведя туда, где знакомые звезды светили над вершиной Исига. Звезды вели его до тех пор, пока не угасли на заре, а затем, сам того не замечая, он стал отклоняться с верной дороги в сторону. Деревья вокруг стали гуще и скрыли гору из вида. Непроходимый кустарник и колючая куманика снова и снова вынуждали его сворачивать. Дорога, если можно было назвать так узкие проходы между зарослей, пошла вниз; он следовал пересохшему руслу на дне оврага, думая, что идет на север, пока русло не поднялось и он не очутился лицом к горе Эрленстар. Моргон опять резко повернул к востоку. Деревья обступили его, ропща на ветру; подлесок стал гуще и наконец вовсе преградил ему путь, незаметно меняющий направление, и вот, перебираясь бродом через мелкую речушку, он снова увидел в разрыве деревьев прямо перед собой гору Эрленстар.

Моргон остановился посреди речушки. Солнце висело на западе, потрескивая в небе, словно факел. В лохматой медвежьей шубе Моргону стало жарко, шкура запылилась, давила и душила его, вдобавок он сильно проголодался.

Человек-зверь услышал гудение пчел и принюхался – не пахнет ли медом. Рядом в мелкой воде блеснула рыбка. Он ударил лапой и промахнулся. И тут шум, улавливаемый медвежьим слухом, зазвучал, как вразумительная речь. Медведь встал на задние лапы, мотая головой из стороны в сторону, и оскалил зубы – он словно учуял возникающие вокруг него создания, теснящие его прочь от Исига. Что-то вырастало в нем, он дал себе волю: глубокий, недовольный рев сотряс тишину и вернулся, отразившись от холмов и каменных пиков. Тогда, приняв вид ястреба, он золотой стрелой прочертил небо вперед и вверх, пока глухая чаща не раскинулась под ним – сизая и размытая, и устремился к горе Исиг.

Сорвавшись с верхушек деревьев, преследователи бросились за ним. Некоторое время он заметно опережал их, несясь со слепящей глаза скоростью к далекой зеленой горе. Но, когда солнце село, враги начали настигать ястреба. Облику их не было названия. Их крылья взяли золото и багрянец у заката, глаза и когти были из пламени, острые клювы – белые, словно кость. Они окружили его, налетели, принялись бить и рвать, пока крылья его не истрепались, а грудь не покрылась пятнами крови. Моргон уже еле держался в воздухе, а враги опять набросились на него, ослепляя взмахами жестких крыльев, пока он не издал пронзительный горестный крик и не повернул прочь от Исига.

Всю ночь он летел под их горящими взглядами, а на заре увидел все выше встающую прямо перед ним гору Эрленстар. Тогда Моргон принял свой истинный образ, прямо в воздухе – и стал падать. Воздух рывками выходил.

Что-то взорвалось в его голове, прежде чем Моргон коснулся земли, и он провалился во тьму.

Он пришел в себя в такой же абсолютной темноте. Пахло сырым камнем, издали раздавался чуть слышный звук капель, падающих непрерывно и мерно. Внезапно он узнал это место, и пальцы его сжались в кулаки. Он лежал на спине, на холодном голом камне. Каждая косточка ныла, кожа была в отметинах вражьих когтей. Горное безмолвие сидело у него на груди, словно мара-душительница. Мускулы Моргона напряглись, и он прислушался, лихорадочно, вслепую, ожидая голоса, который так и не прозвучал, в то время как воспоминания, точно огромные медлительные звери, расхаживали, как ему казалось, прямо по его телу.

Он начал постигать разумом темноту, чувствуя, что тело его вот-вот растворится в ней без остатка. Сел, пораженный ужасом, с расширенными глазами, устремленными в ничто. Откуда-то из беззвездной ночи своих мыслей он извлек воспоминание о свете и огне и зажег крохотный огонек на ладони. Живой волшебный фонарик этот осветил обширную каменную пещеру, стены которой поднимались вокруг, – темницу, где провел он самый невыносимый год своей жизни.


стр.

Похожие книги