Пока Аня пыталась есть, тетя Тоня играла со Славиком.
— Ну, карапуз! Мы с Аней пойдем не надолго, а ты чтобы не баловался и нюни не распускал. Ты уже большой мужик
Славик, широко улыбаясь, отвечал:
— Не буду, если с мамой придете
— Мама на работе, позже придет. Ну, не балуй, мы скоро вернемся, — при этих словах она машинально перекрестилась
Дежурный райНКВД оказался знакомым тети Тони. За какую-то провинность, впрочем, мелкую, она у него картошку окучивала. Он просмотрел списки арестованных
— Сидит за Фурманом. Передачу без разрешения взять не могу, от тебя тем более. Возьмут от родственников, — и, видимо, вспоминая, как быстро и аккуратно она работала у него на огороде, тихо проворчал: — Ты сюда не ходи У нее пункт 9. А то и тебя заметут.
Плохо дело Этих с пунктом 9, на ее памяти еще не выпускали Как, впрочем, вообще еще почти никто не возвращался, НКВД не ошибается
— Пойдем, Аня
Взяв ее за руку, тетя Тоня быстро довела девочку до барака Зашли в комнату Тетя Тоня отлила чуть ли не полный стакан постного масла, насыпала в свернутый кулечек овсянки, положила туда же несколько кусочков сахара Достала с полочки хлеб, отрезала половину:
— Овсянку будешь варить Славику, у тебя там еще несколько картошин есть. Да не журись, девка, как-нибудь проживём, а там и Господь не лишит нас милости, и люди не дадут пропасть.
— Тетя Тоня, я в детдом не хочу, нас со Славиком разлучат.
— Что тебе в голову взбрело, какой детдом?
— В соседнем классе девочка была… Когда маму взяли, ее в детдом отправили А у меня дядя есть в городе Горьком Когда папу взяли, мама, на всякий случай, заставила меня наизусть заучить его адрес. Но здесь никто про это не знает. Когда нас увозили, мама и папа сказали, что у нас нет родственников Я напишу дяде Коле, пусть он нас заберет отсюда.
— Обожди, не горячись. Мы не знаем, какая у него обстановка. Ничего пока писать не надо Обождем несколько дней, что-нибудь придумаем Пока маму не осудят, никто вас никуда забирать не будет Ты запомнила, что я тебе говорила?
— Конечно! На все вопросы отвечать: «Не знаю, не видела, не слышала»
— Умничка, теперь еще запомни: дверь на крючок не закрывай, некого бояться. Сама знаешь, наши не воруют, а от этих разбойников никакой засов не спасет. Я вас прокормить не смогу. Если к вам будут приходить люди, не обращай внимания и ни о чем не спрашивай А дверь потому не закрывай, чтобы стучать не приходилось, никому не нужно знать, если кто зайдет. Все поняла? Не успела Аня сказать «Да», дверь с треском открывается, вбегает, размахивая сумкой с учебниками, Юрка — сын тети Тони. Аня инстинктивно спряталась за спину тети Тони Юрка никогда не упускал случая пребольно дернуть ее за косичку. Он был взволнован какой-то новостью, но увидел за спиной матери Аню, стушевался, тихо положил на стол сумку:
— Мама! Я есть хочу.
— Обожди Сейчас я от Ани вернусь, тогда поешь.
Пока мама Юры собирала для Ани сверток, он тихонько шепнул ей:
— В школу не ходи, там уже знают.
Для Ани это не было новостью В спецпоселке такие события в секрете не удержишь Многие, просыпаясь поутру, шептали про себя: «ночь пережил, не взяли — и слава Богу» В школе дети спецпоселенцев с виду представляли одну группу с детьми вольнонаемных, но это только с виду Когда брали кого-то из родителей ребенка спецпоселенца, ссыльного, лишенца или без права выезда — его ждали невеселые времена Не без подачи взрослых слышали они в свой адрес: твой отец, или мама, — шпионы. Или враги народа. Правда, несмотря на* то, что дома попадало от родителей, такие атаки порой получали жестокий отпор от друзей обиженного Все это Аня знала и ничего хорошего от посещения школы для себя не видела. Друзей у нее не было, поэтому она твердо решила больше в школу не ходить, тем более, что у нее сейчас брат на руках От мрачных мыслей ее отвлек голос тети Тони:
— Пойдем, Аня. Брата и тебя кормить буду
Открыв дверь, они увидели лежавшего поперек топчана спящего Славика: грудь и голова накрыты одеялом, а голый зад сверкал в проникающих сквозь стекло лучах последнего осеннего солнышка
— Ни на минуту оставить нельзя, вот непослушный мальчишка.
