— И за эти славные дела ты, конечно, пребываешь теперь на небе Царя Богов? — спросила тохарка, чуть покривив углы губ.
Злой Царь угрюмо стиснул рукоять каменного топора:
— Нет. Ибо не исполнена моя клятва: принести в Аркаиме Кришнасурью, царя арьев, в жертву моим богам — Месяцу и Грому — и обратить Аркаим в их святилище. Дочь тохар! Кришнасурья изгнал вас из этой благодатной страны. Отомсти же арьям, помоги мне исполнить мою клятву! Скоро я поведу на Аркаим воинов двух народов, но среди них нет ни одного тохара. Я чувствую: ты и этот златоволосый муж — славные воины.
Ларишка смело взглянула в красные глаза Злого Царя:
— Арьями теперь зовут себя многие народы, и ни от одного из них ни я, ни моё племя не видели зла. Мы живём в стране бактрийцев и говорим их языком. Вот мой муж — Ардагаст из сарматского племени рос. А его друг и главный дружинник — индийский арья Вишвамитра.
— О боги! Во что обратились тохары? Забыть священную ненависть к арьям, смешать свою кровь с их нечистой кровью...
— О такой вражде я не слышала даже от стариков. Зато я хорошо знаю, как изгнали нас с Золотого Алтая гунны — те самые, кого ты натравил на сарматов.
— Мы с женой и дружиной поклялись Солнцем защищать Аркаим от тебя и твоей своры, — решительно произнёс Ардагаст по-тохарски.
— Клялся? Солнцем? — расхохотался беловолосый. — Ты не знаешь ни людей, ни богов! Кто ты здесь? Чужак! По волосам вижу — ты не из здешних росов. Они же потом найдут причину от тебя избавиться, лишь бы не делиться добычей. А Месяц и Гром сильнее Солнца. Куда оно девается, когда мрак ночи покрывает мир, когда бушует гроза и не видно даже голубого Неба-Отца?
— Есть свет и среди тьмы: в огне, в молнии, в месяце и звёздах, в душах людей, — убеждённо сказал росич. — Так учил меня волхв Вышата, мой воспитатель. Месяц и Гром — боги Света, а не Зла и Тьмы и не станут помогать клятвопреступнику.
Грудь неупокоенного царя заколыхалась от смеха.
— Зло? Добро? Добрый бог — это тот, кто помогает тебе, злой — тот, кто мешает. А помощь богов покупается жертвами, богатыми жертвами! Привози с войны много добычи — и всегда будешь прав перед богами.
Ардагаст презрительно усмехнулся:
— А если богов можно купить, то воина и подавно? Даже с нечистой кровью... Да только я не из тех бродяг, что мечом торгуют. А законы Солнца — одни для всех, и для царей тоже. Сунешься в Аркаим — убедишься в этом. Прочь с дороги, нежить! Не мешай охоте!
— Как бы вы не увидели богов раньше, чем вам хочется... — зловеще осклабился царь. — А если они приберегут вас для битвы за Аркаим, помните: это лишь мой дух, а тело моё не истлело. И не истлеет, пока не исполнится клятва. В оружии моем — сила Грома! Ну а теперь охотьтесь дальше. Вот ваша добыча!
Злой Царь со своей колесницей исчез в водах озера, а среди берёз снова появилась белая олениха. Только теперь на её лбу вдруг выросли сияющие дивным серебристым светом рога. Олениха мотнула головой, словно маня за собою, и опять скрылась в лесу. Ардагаст вспомнил слышанный от греков миф о лани Артемиды-Луны, которую смог догнать лишь Геракл, и погнал коня через озеро. Следом лихо поскакала Ларишка.
В самой глубине леса охотники почти нагнали олениху. И тут вдруг что-то обрушилось сверху на Ардагаста, опутало, сковало движения, стащило с коня. Рядом в такой же ловчей сети барахталась тохарка. Низкорослые скуластые люди быстро и сноровисто связали их обоих, разоружили. Потом, не вытаскивая из сети, словно дичь, пристроили между двух коней и, нахлёстывая лошадей, помчали на север. Их предводитель, довольно усмехаясь, сказал по-сарматски:
— Ай, больших волков мы сегодня поймали, степного волка с волчицей. Ваши теперь не скоро вас найдут, их отвлекут гунны. А что с вами будет — решит Лунг-отыр, Чёрт-богатырь... Зачем за небесной оленихой гнались? За ней охотились два брата — орёл и медведь, в нашу землю пришли, нашими предками стали. А вы не манжары, такая дичь не для вас.
Манжары везли их весь день и лишь под вечер въехали в густой дубовый лес. Наезженная тропа вывела на берег реки. За рекой зеленели поля, а над ней на высоком обрывистом мысу стоял городок, защищённый рвом и валом, над которым поднимался крепкий дубовый частокол. Отряд въехал в ворота. Внутри городок был застроен небольшими, но добротно срубленными избами. Жители были одеты небогато, но нарядно: не только рубахи, но даже чулки изукрашены вышивкой и узорами из цветной кожи. На женщинах были простенькие, но яркие бусы, бронзовые (а кое у кого даже золотые) серьги, подвески-уточки. А сами люди — простые, беззлобные: над пленными степняками смеялись, показывали пальцами, но не кричали, не ругались, не бросали ничем. Ардагаст тихо произнёс:
