И всё же уверенности в своём всемогуществе не было. Стройную картину нарушало происходившее в городе и на Огненной горе. Обогнав гуннов, городище заняли манжары и кушаны, которым росы почему-то не помешали. Маг не тревожился бы, не будь среди неожиданных защитников города этого Ардагаста, бесстрашного и непонятного. К тому же они зачем-то заняли ещё и Огненную гору и сложили на ней кучу дров для костра. Даос хотел попросить Бейбарса выбить их оттуда, но вдруг обнаружил на горе мощную магическую защиту. Если её построил шаман Хиранья... Чжу поёжился, вспомнив, как убегал в Индии от него и кушанских воинов. Еле ноги унёс, раненный, на спине одуревшего от страха демона.
Не собрались ли Ардагаст с Хираньей сделаться Великим Воином и Великим Магом? Ну конечно! Так он и поверил болтовне Ардагаста насчёт солнечного и бесовского царств. Пусть попробуют! Чтобы выполнить план мага Чжу без него самого, нужно знать даосскую магию, а не мухоморные бредни шаманов. А, в общем, чем ожесточённее будет битва за Аркаим, чем яростнее столкнутся силы Инь и Ян и их почитатели, тем лучше! Хорошо бы ещё воины-манжары передрались друг с другом и с кушанами... О том, сколько человек не увидит завтрашнего утра по его милости, маг Чжу вовсе не думал. Как подобает будущему богу.
Щуря и без того узкие глаза, Бейбарс разглядывал поросшие травой валы древнего города. Нет, не случайно он оказался здесь, куда не доходил в набегах ни один гуннский джигит. И поход этот — не просто набег. Потому что он, Бейбарс, не обычный угонщик скота и должен думать не только о добыче, но о судьбе своей державы. Великий народ расколот. Южные гунны продались Сыну Неба за чай и шёлковые тряпки. Он тоже любит чай, особенно зелёный, с маслом и жиром. И кафтан у него красного шелка, а шаровары — синего, с золотыми фениксами и драконами. Но пояс на нём — гуннский, с бронзовыми бляхами в виде тигра и грифа, терзающих козерога. А на плечах, поверх панциря — барсовая шкура, как у Рустама, великого джигита. Это значит: он, Бейбарс — гунн и больше любой роскоши любит походы и битвы, и стон побеждённого врага, и дым над разорёнными стойбищами врагов.
Да, только северные гунны сохранили мужество и любовь к битвам. Но их ненавидят все соседи, которые только и ждут случая стаей шакалов наброситься на ослабевшего тигра. А ханьский дракон потом растерзает их всех. И тогда великий народ спасёт только одно: уйти на запад, к народам, ещё не знающим гуннов, и здесь, в крови и пламени, создать новую державу. А если гунны не смогут больше властвовать над народами, то пусть лучше погибнут до последнего, и само их имя забудется!
Он, Бейбарс, воин и привык надеяться на острый меч и тугой лук, а не на шаманский бубен с колотушкой. Может быть, эта ночь принесёт лишь ещё одну победу над глупыми и трусливыми племенами запада. Пусть потом кричат о коварных и жестоких гуннах — лишь бы боялись. А если сбудется то, что обещал чёрный шаман... Тогда Бейбарс станет величайшим из Сынов Бога, славнее самого Модэ, основателя державы. Одного не должно быть в эту ночь — поражения. Иначе — лучше его костям остаться без погребения, без памяти здесь, среди руин священного города. Желающий, но недостойный властвовать — недостоин и жить.
В то же самое время Ардагаст стоял на внутреннем валу городища. Гордые отыры, чтобы не подчиняться друг другу, доверили воеводство ему. Теперь росич ещё раз деловито осматривал укрепления давно погибшего города. Два вала были всё ещё высоки — в два человеческих роста. Во внешнем валу было четыре прохода, направленных на северо-восток, северо-запад, юго-запад и юго-восток. Во внутреннем валу — только два: на северо-восток и юго-запад, и подобраться к ним было непросто из-за нескольких поперечных валов. Был ещё ров вокруг внешнего вала и третий, передовой, сильно расплывшийся вал, тоже с четырьмя проходами. Некогда стоявшие вдоль валов стена в стену жилища почти не оставляли в городе свободного места. Но теперь от них остались лишь слабые следы — они-то и делали городище похожим на колесо со спицами. Лишь в самой середине города была небольшая площадь, где никогда не строили домов. Здесь, на священной площади, как объяснил Хиранья, и должны будут встретиться двое жаждущих повелевать миром, когда вокруг городища будет бушевать огненный вихрь.
